Школа нашей любви - стр. 5
Именно эта гармония делает человека красивым и обаятельным, сделала она вывод и вдруг встретилась с его внимательным изучающим взглядом. Смутилась, резко поднялась, машинально поправила кофточку, начала убирать со стола. Под его взглядом движения стали неестественными, скованными, даже, как ей мнилось, смешными. Пару раз она роняла ложки, затем споткнулась, выплеснула остатки чая на пол, тут же поспешила исправить оплошность – наклонилась с тряпкой и ударилась бедром о край стула.
– Я как слон в посудной лавке, – выдавила она смешок, искоса взглянув на Евгения.
– Наоборот, – глухо возразил он. – Ты все такая же. Легка и грациозна. Я помогу тебе.
Они молча вымыли посуду, убрали ее в шкаф, протерли столы.
– Ну, вот и порядок. Я пойду. Уже совсем поздно, – снимая фартук, сказала Лида.
– Я отвезу тебя.
В его тоне не было прежней уверенности.
Ему что, лень? Ну и не надо!
Лида бросила фартук на спинку стула и пошла в прихожую. Он шел следом, остановился за ее спиной, вплотную.
– Лид, может, останешься?
– Что?! Я не понимаю тебя, – холодно бросила она и потянулась за беретом, лежащим на полке.
Обеими ладонями он обнял ее за талию, развернул к себе, хрипло прошептал:
– Разве ты ни о чем не догадывалась?
– Отпусти! Зачем это? – вырывалась она из его рук, но тщетно.
– Ведь я любил тебя, – с жаром, торопливо объяснялся одноклассник. – Много лет. А в десятом, после того бала, я не спал всю ночь. Перед глазами была ты, в алой блузке с глубоким вырезом, с розой в волосах. Ты сама была как роза. Нежная, благоуханная…
– Женя, прекрати!
Но он уже целовал ее, крепко прижимая к себе. Она отчаянно вертела головой, пытаясь вырваться, оттого поцелуи приходились на щеки, нос, уши. Наконец, его губы поймали ее рот, впились с жадностью и долго не отпускали. Это был безответный поцелуй.
Когда он освободил ее из объятий, реакция была неожиданной. Лида провела ладонью по своим губам, горько усмехнулась:
– Помнишь из анекдота? «Розу сорвал не ты…» Ну и так далее. Я пойду, Женя. Не надо… Так было легко, уютно, а теперь…
– Погоди. Дай мне сказать! Понимаешь, я должен высказаться. Столько лет это было тайной. Черт! Мелодрама какая-то! Но как по-другому? Я даже Лехе, другану своему, боялся сказать. А уж тебе и подавно. Так и ходил, пристукнутый мешком из-за угла. На уроках ни фига не соображал, на тебя пялился. Вы с Лариской через одну парту от нас были… Сижу на какой-нибудь математике, класс интегралы с дифференциалами мучает, а я, как лох, балдею с тупым видом, на твои волосы любуюсь. На солнце они медью отливали, а на самой макушке такой пушок в виде нимба клубился…