Шизофрения. История психиатра, оказавшегося на грани безумия - стр. 3
Настал день, когда нам объявили, что девочке предстоит операция. Мы должны были сопроводить пациентку и помочь медсестрам подготовить ее к операции. Выполнив все поручения, мы отвезли девочку в операционную. К 14:00, когда нам настало время уходить, операция все еще продолжалась. Студенты начали разъезжаться по домам.
На следующий день я будто на крыльях летела в больницу, чтобы поскорее узнать о ее состоянии. На лестнице я столкнулась с отцом девочки. Без задней мысли я проскочила в отделение и сразу направилась к медсестрам.
– Ну как она? Можно ее увидеть?
– Сердце девочки не выдержало, она умерла во время операции. Хирурги не могли ничего сделать, ткани просто расползались.
Внутри все оборвалось. Глаза застилали слезы, ком в горле не давал дышать. В тот день всех студентов, проходивших практику в кардиологии, отпустили домой – мы просто не могли там находиться.
По окончании практики в голове вертелась только одна мысль: «Медицина – не мое. Здесь умирают люди, и я никогда не смогу к этому привыкнуть».
Я поехала в деканат с твердым намерением забрать документы. Документы мне, понятное дело, никакие не вернули, за что впоследствии я еще буду искренне им благодарна. Наверняка я была не первой, кто, столкнувшись со смертью пациента, решал навсегда уйти из медицины.
Со временем легче не стало. По-прежнему смерть пациента – это боль. Но теперь я знаю, для чего это все. Aliis inserviendo consumor – «Светя другим, сгораю сам». Так определено предназначение истинного врачевателя, и я с этим утверждением согласна.
Глава 3
Когда я шла в медицину, я еще не определилась с врачебной специальностью. Терапия во всем своем многообразии ответвлений (в которую мы влюбились всей группой благодаря преподавателю цикла внутренних болезней), хирургия (с первого курса мы ездили на дежурства), акушерство, реанимация.
Мое внимание особенно привлекала онкология. Не в силу простого интереса или желания чувствовать себя супергероем в белом халате, способным вырвать больного из лап смерти, нет. К сожалению, моя семья была знакома с онкологией не понаслышке, и это наложило свой отпечаток.
Мама всегда была очень сильной. Я никогда не видела ее в слезах: она умела контролировать свои эмоции. О том, что у мамы диагностировали рак, я узнала постфактум. К тому моменту она прошла терапию и больше не находилась на волосок от смерти. Только тогда ее болезнь перестала быть запретной темой. Я в то время уже осознавала, что это за диагноз и какова частота рецидивов. Новость о том, с чем столкнулась мама, меня, мягко говоря, шокировала. До сих пор отчетливо помню ощущение страха, беспомощности и навязчивое: «А вдруг?..» А вдруг что-то пойдет не так? А вдруг болезнь вернется? Да, страх стал моим неразлучным спутником на какое-то время. Позже, когда я поступила в медицинский, мне захотелось разобраться в этой истории «от» и «до». Однако, как выяснилось, помимо «хочу», в медицине вполне оправданно существует такое понятие, как «профнепригодность».