Шипы и розы - стр. 38
____________
*Итон – самая престижная закрытая частная школа для мальчиков в Англии. Основана в 1440 году. За свою историю Итон выпустил двадцать британских премьер-министров, в том числе и Бориса Джонсона. В этой школе учились принцы Уильям и Гарри. Среди выпускников много писателей (Хаксли, Оруэлл, Флеминг), ученых, исследователей и путешественников (Беар Гриллс), музыкантов и даже актеров (Хью Лори, известный по таким сериалам как «Доктор Хаус» и «Дживс и Вустер»). Даже президент российской дочки одного английского банка, в котором мне довелось поработать в 2005-2009 годах, тоже был выходцем из Итонского колледжа. :)
6. Глава 6. Пять братских поцелуев и одно странное обстоятельство
Над ухом надоедливо жужжала муха. Её бы отогнать, но руки Тима были заняты картами, и партия была такая увлекательная, что оторваться сил не было. Да и на кону стояла расписная шкатулка – настолько красивая, что взгляд к ней так и притягивало. Сердце желало заполучить вещицу во что бы то ни стало, руки делали всё, от них зависящее, и мухлевали с раскладом на уровне заправских раздавал, и только муха жужжала и жужжала, отвлекала и отвлекала, а потом взяла и человеческим голосом прямо в ухо пропела:
– Мистер Андервуд...
Тим вздрогнул и открыл глаза.
Он находился всё в том же кресле, только съехал с сидения настолько, что вот-вот шваркнулся бы на пол. Взгляд был заспанным, шейный платок слегка влажным от пота, а пиджак помялся так, что, пройди Тим в таком виде по комнатам и вестибюлям «Сорняков», его тут же бы высмеяли вслух, а потом вдогонку запульнули в спину наскоро намалёванной карикатурой.
Жужжащая муха исчезла. Но её место заняла миловидная молоденькая горничная, одетая в строгое серое платье с высоким и наглухо застегнутым воротником и в накрахмаленном переднике.
– Мистер Андервуд, – повторила муха... то есть горничная... и добавила: – вам снова нехорошо? Может, воды?
Тим рывком сел в кресле и скрестил руки на груди. Он спал? Да, он спал. Уснул сразу, как велел отправить письмо. И сколько же он провалялся размякшей амёбой на виду у всех, в особенности, у прелестных девушек, порхающих, словно бабочки, от шкафа к шкафу с модными в этом году павлиньими перьями для смахивания невидимой пыли?
– Я... – начал мямлить Андервуд, но тут же осознал, насколько жалко он звучит, приосанился и уже твёрдым тоном вымолвил: – Я прикорнул тут на пять минут.
– На час, – поправила его горничная. – Вы так час просидели. Когда уже совсем сползли, я к вам подбежала.
Час?
Тим провёл ладонями по бокам, словно пытался разгладить образовавшиеся складки, повертел головой вправо-влево, потянул шею и слегка кашлянул.