Шесть камешков на счастье - стр. 34
Так вот, возвращаясь к реальности…
После второго урока настала очередь Майка Смитса – чувака с жуткой родинкой на руке, из которой растут густые темные волосы. Он дождался, пока учитель подойдет к кому-то в конце класса, и сказал мне:
– Эй, Элис, ты любишь креветки?
Я ответила, что да, а он и его приятели начали ржать, когда Майк сострил:
– Тогда сожри саму себя!
Думаю, у Майка проблемы с родителями – он не чувствует родительской любви.
А потом, во время перерыва на ланч, какая-то дура случайно толкнула еще одну дуру, которая, в свою очередь, случайно вывалила зеленое желе прямо мне на колени. И обе ржали как сумасшедшие, как и все в столовой, кто это видел. Прежде чем уйти, первая дура улыбнулась и сказала с вызовом:
– Оставь желе себе, Элис. Мама говорит, для младенцев это лучшее питание!
В самом деле? Я думаю, что родители обеих уделяют им мало внимания.
Но знаете что? Меня ничто из этого особенно не волнует. Разве что чуть-чуть, иначе я бы не писала здесь. Но в конечном счете все поступки этих малолетних дебилов не имеют для меня никакого значения. Если они думают, что могут причинить мне боль или заставить страдать, то ошибаются. И вот почему…
Тем вечером я узнала, что такое настоящая боль. И поняла, каково это – когда тебе так плохо, что жизнь теряет всякий смысл.
Я узнала, что мой отец умер.
Если говорить точнее, погиб – не покончил с собой, его не убили, ничего такого. Просто нелепая случайность. И вот теперь его больше нет… и я скучаю по нему.
Когда мама сообщила мне это, я подумала: какая-то глупая шутка. Не то чтобы по маме было видно, что она шутит, – совсем наоборот. Она выглядела совершенно убитой (и, кстати, выглядит так до сих пор). Кажется, я даже рассмеялась, потому что не знала, как быть. Подумала: «Элис, лучше посмеяться, потому что тогда еще пару мгновений ты сможешь верить, что это всего лишь шутка!» Ведь не могла же мама говорить всерьез? Как можно просто зайти в дом и с порога объявить, что мой папа оказался в неправильном месте в неправильное время и поэтому погиб? Разве может это быть правдой, а не какой-то жуткой шуткой?
Вот только это оказалась далеко не шутка.
Все, что мама сказала, было правдой. Я знала это, даже когда еще смеялась. Прочитала по ее глазам. Это было написано на ее лице, и в ее позе, и в том, как она рухнула на диван рядом со мной.
К тому моменту она уже побывала на опознании и последние два часа провела в беседах с полицией и персоналом больницы. Она выглядела настолько потерянной, что я удивилась, как это они разрешили ей вести машину. Но они разрешили, и вот теперь она разбила мой мир, сообщив жуткую новость.