Шесть алых журавлей - стр. 11
– К чему эти капризы? – не унимался Хасё. – Она любит тебя.
Я повернулась к брату, посмотрела на морщинку между его бровей, на дергающийся левый глаз. Верные признаки того, что моя несговорчивость уже утомила его.
– Ты мне не веришь, не так ли? – тихо произнесла я. – Насчет дракона.
Хасё слишком долго медлил с ответом:
– Конечно же, верю.
– Нет. Мне шестнадцать, я уже не ребенок и знаю, что видела.
– Что бы ты ни видела, забудь об этом, – настоятельно порекомендовал он. – Забудь о Кики, о драконе, обо всем, что ты сделала, чтобы заварить эту кашу.
– Ничего я не делала! Это просто случилось.
– Помирись с мачехой, – твердо повторил Хасё. – Она наша мать.
– Не моя, – отрезала я, но мой голос дрожал.
Раньше она и для меня была как мать. Много лет назад, когда отец привез ее домой, я первой приняла Райкаму. Тогда она любила меня. Я повсюду бегала за ней хвостиком – хотела разузнать все об этой загадочной женщине.
«Откуда у вас этот шрам? – однажды спросила я. – Почему вы не выберете себе имя?»
Она улыбнулась, погладила меня по голове и поправила мой пояс, завязав его в аккуратный, тугой бант.
– У всех есть секреты. Когда-нибудь, Сиори, у тебя появятся свои.
Магия. Вот что стало моим секретом.
А что же скрывала она?
Глава третья
Я ненавидела шить. Ненавидела монотонность этого занятия, ненавидела иглы, нити, стежки, все это. Еще и пальцы себе исколола! Служанкам пришлось обмотать их, из-за чего они выглядели толстыми, как пельмешки. Я даже заскучала по урокам. Почти.
Дни ползли медленнее, чем улитки, собиравшиеся за бумажными окнами. Я вышивала журавля за журавлем, тратила на них столько времени, что они начали являться мне во снах. Они щипали меня за ноги, сверкая черными, как зола, глазами, а затем неожиданно превращались в драконов с острыми зубами и лукавыми ухмылками.
Дракон не покидал мои мысли… как и выражение лица Райкамы, когда Андахай упомянул о нем. Будто она жалела, что я не утонула в озере.
Кто знал, что происходило в голове моей мачехи? Ее швейные навыки тоже были весьма скромными, но, в отличие от меня, она могла сидеть неподвижно часами. Порой я ловила ее на том, что она слепо смотрела в небо. Интересно, о чем она думала днями напролет? Если, конечно, ее вообще посещали какие-либо мысли.
Я старательно игнорировала ее, но стоило совершить ошибку на гобелене, как она тут же подходила и говорила: «Сиори, у тебя неровные стежки. Лучше их переделать» или «Этому журавлю недостает глаза. Леди Бусиан непременно заметит».
Слава Вечным дворам, ее замечания никогда не требовали ответа, во всяком случае, до сегодняшнего дня. Она подошла ко мне со странным вопросом: