Шепот Черных песков - стр. 25
Шартум медленно поправлялась. Переломы срослись, но боль не оставляла девушку. Да к тому же ее левая нога перестала сгибаться. Шартум ходила с помощью посоха, который ей сделал брат. Не так давно легкая, как джейран, красавица теперь выглядела кривой старухой, бедра которой качались при ходьбе, как утки на волнах весеннего Мургаба. Парвиз стеснялся жены. Люди быстро забыли горе и теперь лишь посмеивались над калекой, так и называя ее – Акуту[33].
Колкие шутки соплеменников до боли в сердце задевали мужа несчастной. Не раз порывался Парвиз уйти в свое село в далеком Многогорье, но каждый раз, посмотрев на Шартум, погрузившись в ее глубокие, грустные глаза, которые, не в пример телу, от испытываемой боли стали еще прекраснее, он останавливался. Казалось, перенесенные страдания сделали девушку мудрой. Что-то неподвластное пониманию таилось в ее глазах. Так смотрят жрецы, получившие откровение, или старцы, познав за свою долгую жизнь немало тайн.
– Что же нам делать, Шартум? – вопрошал Парвиз, гладя жену, прижавшуюся к нему. – Как же нам жить дальше?
Шартум молчала, только слезы вытекали из ее глаз – тихо, без всхлипывания и мольбы.
Персаух дорожил охотником, умеющим бесшумной змеей подкрасться не только к джейрану, но и к врагу. Он отдал ему первый из построенных домов – небольшой, из двух комнат и очага, но с надежными стенами и крышей, защищающими и от ветров, и от любопытных глаз и ушей. Но как ни была велика радость Парвиза, и она омрачилась, когда Шартум попыталась сама разжечь огонь в очаге. Негнущаяся нога не давала возможности склониться к нему; как Шартум ни старалась, разжечь огонь она не смогла.
– Я научусь, Парвиз, ты не думай, я смогу! – захлебываясь слезами и все пытаясь приспособиться, с отчаянием и злостью шептала Шартум.
Она отставляла ногу, приседая на одной, но тут же заваливалась на бок, стоная от боли.
– Не надо, Шартум, не надо, отойди, я сам…
Цураам помогла несчастной паре. Она обязала одну из дочерей бедного пастуха вести хозяйство охотника и заботиться о его жене.
Персаух, узнав об этом, спросил:
– Что тебе с этой женщины? Почему ты заботишься о ней? Не видишь, боги отвернулись от нее, зачем же тебе помогать ей?
– А ты? Почему ты привечаешь ее мужа?
Персаух вскинул голову.
– Он мне нужен! Никто не видит того, что видит он!
– Чего именно? – Цураам насторожилась.
– Помнишь, Цураам, когда он и Абаттум вернулись после того, как мы похоронили своего сына? – Жрица закивала, опустив глаза. – Тогда они не нашли и следа тех кочевников. И Парвиз сказал – я хорошо помню его слова! – «Кто-то спугнул племя, и то были не мы».