Шенна - стр. 33
Когда Шенна закончил размышлять, ему стало лучше и разум его пришел в успокоение. Он встал и еще раз взглянул на прекрасный вид, что открывался вокруг.
– Что бы ни случилось во всей земле Ирландской, десять лет у меня есть, – сказал он и отправился домой.
Глава восьмая
Подходя к дому, Шенна услышал, что внутри беседуют до того оживленно и громко, будто случилось что-то важное. Вошел Шенна в дом, и работники сразу же умолкли. Спросил Шенна, не случилось ли чего. Все очень удивились, что он это спросил, потому как не в обычае у него было выказывать интерес к их разговорам.
– Да, – сказал один. – У семьи Микиля сегодня с утра большое беспокойство.
Шенна огляделся кругом.
– А где Микиль? – спросил он.
– Остался дома, – осторожно ответил тот, кто заговорил первым. – Пристав явится сегодня к ним, чтобы забрать арендную плату, а мне сдается, что у них в доме не осталось ни полпенни.
Шенна ничего не сказал на это, а развернулся да вышел вон.
Мать Микиля была вдова. Шенна направился прямо к ее дому. Он успел раньше пристава, но едва-едва. Вдова тепло с ним поздоровалась.
– Что нужно приставу? – спросил Шенна.
– Ренту ему нужно, – ответила вдова.
– И много ли?
– Двадцать фунтов.
– Вот, – сказал он. – Микилю причитается фунт в неделю. Вот тебе двадцать фунтов из его жалованья до срока.
– Чего же ради ты отдаешь мне столько денег раньше срока?
– Ради Спасителя, – сказал Шенна.
– Да вознаградит тебя Спаситель! – воскликнула вдова.
Но Шенна ушел прежде, чем она успела сказать что-то еще.
И вот явился пристав. Шляпа на нем белая. Щеки у него. Рожа красная. Нос мясистый. Шея раскормленная. Куртка на нем серая, тонкая, овечьей шерсти. Брюхо толстое. Икры дряблые. В руке крепкая тяжелая терновая палка, и сам он сопит и отдувается.
– Плата или кров, хозяйка! – сказал он.
ГОБНАТЬ: Ой, честное слово, Пегь, никогда не видала никого, кто был бы так похож на Шона с Ярмарки!
ПЕГЬ: А Шон с Ярмарки разве не пристав, Гобнать?
ГОБНАТЬ: Господи, ну конечно.
ПЕГЬ: Ну что ж тогда?
– Плата или кров, хозяйка! – сказал он точно так же, как мог бы Шон с Ярмарки.
Вдова позвала сына:
– Вот, Микиль, пересчитай и отдай этому честному человеку.
У Микиля так глаза и вытаращились, потому что не видел он, как Шенна передал деньги его матери. Выпучил глаза и пристав, поскольку никак не ожидал, что в доме найдется хоть одна серебряная монетка в полпенни. Он забрал плату и пошел своей дорогой, злясь и маясь, потому как в то самое утро это место уже было им обещано кому-то другому за хорошую взятку.
– Вот, – сказал Шенна, вернувшись домой. – Если ему пришлось порядком потрудиться, чтоб отменить пользу от моего шиллинга, пусть теперь будет еще больше работы – отменить пользу от двадцати фунтов. Пусть это будет дело между Черным Человеком и вдовою.