Шенна - стр. 24
КАТЬ: Жалко, что она не сунула тебе их прямо в глаз. Может, это бы тебя отучило так невежливо разглядывать людей.
ГОБНАТЬ: Да вот ей же ей, поверь мне, Кать, точно в глаз она мне их и сунула! От этого-то я и вскрикнула, а вовсе не от щекотки. Один волосок оказался здоровенный и длинный, как тонкая игла. Угодил мне в самый глаз, и, честное слово, я об этом еще долго забыть не могла. Не знаю, однако, отучит ли это меня от невежливости.
КАТЬ: Да ладно тебе, Гобнать, я ведь просто пошутила. Нету в тебе никакой невежливости и никогда не было. Зато у тебя есть то, чего у меня точно нет: терпение. Уж наверное, кабы я там была, не удержалась бы, чтоб не взглянуть на эти ворсинки. Но знаешь, Пегь, чего я никак не пойму? Что за обида была у того наперсточника на Шенну, что он стал его поносить посреди ярмарки без всякой причины.
ПЕГЬ: Как раз это Шенну и изводило. Он не мог понять, зачем так себя вести. После того Шенна часто ходил на ту же ярмарку продавать башмаки и много времени провел, наблюдая за наперсточниками и надеясь, что хорошенько рассмотрит того, кто говорил с ним в тот день, но не нашел его. Скорее всего, если б нашел, такие скверные речи обидчику даром не прошли бы.
КАТЬ: Очень жаль, что в первый раз это сошло ему с рук.
ПЕГЬ: Слишком неожиданно все это случилось для Шенны. У него не было времени даже подумать, как правильно поступить, в особенности – после, когда он взглянул на наперсточника, а тот уже вовсю занялся своими делами, без всякого интереса к Шенне. В самом деле, вскоре Шенна даже засомневался, что это вообще тот самый человек, который с ним говорил.
КАТЬ: Честное слово, можешь мне поверить, я сама так и думала, что, верно, это был не он.
ПЕГЬ: Ну, хорошенькое ли дело тогда для Шенны бить человека без всякой причины?
КАТЬ: Вот как есть твоя правда.
ПЕГЬ: Долго потом Шенна искал того человека и как раз постановил, что ежели его увидит, то сперва заведет разговор, а уж после, когда признает по речи, тот ли это самый наперсточник, что говорил ему такие слова, он это или не он, вот тогда и определится, бить его или не бить.
НОРА: Ну конечно, Пегь, неправильно было б Шенне его бить, хоть он это сказал, хоть кто другой.
ПЕГЬ: Так и есть, Нора, я и не говорю, что это правильно; я только говорю, что он решил так поступить, не важно, правильно это или нет. Но все равно, Шенне не удалось даже приметить его – ни в родном поселке, ни в окру́ге. Наперсточника и след простыл, и в конце концов Шенна выбросил этот случай из головы.
Закончивши две пары башмаков, хоть Шенна еще и не истратил кожу на первые два фунта, он пошел и взял кожи еще на два фунта, а потом и на четыре. А после взял двоих сапожников на дневную плату, а через какое-то время – еще двоих. Совсем скоро имя Шенны прославилось в родных местах качеством и дешевизной его башмаков, и к нему одному нанимались лучшие умельцы, потому что как раз он лучше всех кормил их и платил им. Именно к нему приходили самые богатые и благородные, чтобы купить башмаки, поскольку его башмаки были из наилучшего материала и ладнее прочих сработаны. Захаживали к нему бедняки, кому недоставало денег на обувку, потому что он давал им щедрые рассрочки надолго. А когда подступало время расплаты и они не платили, Шенна не был с ними жесток. Башмачники, кому не хватало денег на покупку кожи, тоже частенько заглядывали к нему и просили дать им немного взаймы, чтобы работать и зарабатывать, вместо того чтобы праздно сидеть без дела. Никто не опасался, что Шенна кому-нибудь откажет, и многие бедные сапожники, отягощенные большими семьями, остались бы без еды для ребят и без свиньи у дверей