Шенна - стр. 26
– Ступай своей дорогой, – сказал он, – праздный проходимец!
И тот чуть было не вылетел за дверь.
ШИЛА: Но послушай, Пегь, отчего же, интересно знать, у Шенны появился такой дурной взгляд? Уж конечно, так было не всегда.
ПЕГЬ: Вот как раз это и удивляло всех соседей.
Они почувствовали, что Шенна очень сильно изменился и разумом, и характером. Редко когда разговаривал он, только если с ним заговаривали, а не улыбался больше совсем. Он то и дело шумно вздыхал, и люди уже не помнили, когда последний раз слышали, чтобы он пел «Ведьму ворсистую». За работою в кругу мужчин от него ничего не было слышно с утра до вечера, кроме глубокого тяжкого дыхания, мерного стука молоточка да скрипа продеваемой вощеной нити. Сапожники, глядя на то, как упорно он работает, думали, что его обуяла жадность к деньгам. Но потом они стали удивляться, отчего же он так легко расстается с деньгами и ссужает людям, у которых никогда не будет возможности расплатиться, и дает им деньги без залога, без расписки. Если он не говорил, то и они не разговаривали; так ничего и не было слышно, кроме тяжкого дыхания, стука молоточков да скрипа продеваемой вощеной нити. Посмотришь на них – так можно подумать, что они работают на спор. Люди, проходя мимо этого дома, останавливались и прислушивались к звукам из мастерской. А потом, когда снова отправлялись по своим делам, говорили друг другу: «Ничего удивительного, что у Шенны водятся деньги! Никогда еще не видели мастеров, которые так усердно работают. И кормит он их хорошо, и хорошо им платит, но, хоть и так, трудиться он их заставляет, как мало кто».
Ни у работников, ни у соседей никак не выходило увязать концы с концами в этой неразберихе и решить, отчего же Шенна так тяжко трудится, чтобы заработать деньги, а после так легко с ними расстается.
Вот так и продолжалось три года. А потом – неважно, откуда взялись эти слухи, – пошли по округе вести, что Шенна собрался жениться. Стало известно, что и сватовство прошло, и день назначен. Бродяги и нищие со всей округи готовились к свадьбе. Одно лишь в этой суете было совсем странно: никак не могли люди сойтись на том, кто же невеста. Городские решили, что это дочь Диармада Седого. Диармад и сам слышал такие разговоры до того часто, что постепенно поверил каждому слову и, будьте уверены, в душе очень этому радовался. Он знал, что Шенна богат и не считает денег, а потому, конечно, думал, что ему не придется заботиться о приданом. Только одно его беспокоило: если верить людям, день свадьбы уже был назначен. До дня этого оставалась всего неделя, а Шенна так ни разу и не зашел с ним поговорить.