Шеметовское болото - стр. 7
— Ну, наверное, переехало — от графского дворца сюда. По закону сохранения… — Кирилл запнулся, — по закону сохранения болот в природе. Хотя я тебе не верю ни на грош, сочинять ты, братец, мастак. Ну да ладно, раз проехать мы не можем, нужно возвращаться и ждать утра. Там разберемся.
— Ты собираешься тут ночевать? — мне стало не по себе.
— Ну почему тут? Вернемся на луг, разобьем палатку, разведем костер, — бодрился Кирилл.
— Возле этого ужасного обгорелого дворца, где закопаны мертвые «графья»?
— А что делать? Тут ведь рядом больше нет мало-мальски пригодных для ночлега мест. Точно? — спросил он у Ромки.
— Нету, — подтвердил тот и жалобно шмыгнул носом. — Тут кругом либо болота либо густющий лес.
— А «графья», — слишком уж жизнерадостно продолжал муж, — давно умерли, так что тихие. В этом мире нужно бояться живых, а мертвые никому ещё вреда не причинили.
Мне эта его фраза не понравилась. Но выхода действительно не было, и мы вернулись к дворцу Шеметовых. В темноте он был почти уже не виден, и если не смотреть в ту сторону и не думать о нем, то вполне терпимо.
Первым делом Кирилл разыскал во вьюках фонарик и топор. Когда сноп яркого света разрезал тьму, сразу стало как-то веселее. Мы довольно быстро набрали кучу валежника, и скоро уже на лугу горел, потрескивая, костер.
Мы кое-как поставили палатку и, усевшись у огня, стали ждать, пока закипит вода в котелке, чтобы заварить чай. Готовить что-то существенное уже не было ни сил, ни желания — достали батон и колбасу и сделали толстые бутерброды. Только тут я поняла, насколько голодна. Кирилл предложил мне выпить коньяка из припасенной фляжки, но я отказалась. Ромка жевал молча, он больше не заговаривал о возвращении домой. Видимо, решил заночевать с нами, трусишка. Хотя если бы мне сейчас предложили идти куда-то одной, в темноте… Хлеб с колбасой встали у меня поперек горла, потому что сзади отчетливо послышались чьи-то шаги.
Кирилл, не торопясь, поднялся во весь свой немалый рост.
Ромка опустил руку с зажатым в ней бутербродом и уставился круглыми глазами мне за спину. Я обернулась.
Он вступил в круг света — среднего роста, гибкая тонкая фигура и неожиданно широкие, сильные плечи. Черная шелковая рубашка и черные брюки, заправленные в пижонские сапожки. Темные слегка вьющиеся волосы зачесаны назад, открывая высокий лоб. Тонкие усики и надменный, неожиданно яркий на бледном лице, рот. Мне никогда не нравились мужчины такого богемного типа. Обычно они эгоистичны и избалованы.
— Вечер добрый, — произнес гость спокойно. А вот голос у него приятный, глубокий и низкий, про такие говорят — бархатный. Хотя у Кирилла лучше. Почему я сравниваю?