Шекспир мне друг, но истина дороже. Чудны дела твои, Господи! - стр. 43
– Никто ее не травил, – заявила Никифорова. – Я совершенно уверена. Это все игра. Она хотела сорвать спектакль, и чтоб с ней все носились!
– А тут Верховенцев как раз умер, – подхватила Алина, – на нее и внимания-то почти не обратили!.. Поду-умаешь, мертвая царевна! Открывается дверь, она лежит в гримерке бездыханная!..
– Она хотела, чтоб Рамзес не доиграл и опозорился, только и всего!
– Да он на нее никакого внимания не обращал, а она привыкла, что все мужики к ее ногам падают!
– Зачем она ему нужна?! Ему и с Лялечкой прекрасно! Он ей интим-услуги оказывает, а она ему репертуарчик подбирает соответствующий! У нас на всех мужских ролях один Рамзес!
– Лялечка для него изо всех сил старается! Только все равно он ее бросит, вот увидите!
– Ну конечно, бросит!
– Теперь-то вообще другая жизнь начнется! Новый режиссер придет, у него свои любимчики будут!
– А Рамзес у Верховенцева был любимчиком? – переспросил Федя.
– Да ему Ляля капала на мозги день и ночь, какой Рамзес гениальный! А он слушал! И директор, между прочим, во всем его поддерживал!..
– Папа с Виталием Васильевичем знакомы всю жизнь!
– Алиночка, я ни в чем не обвиняю твоего папу!
– Еще не хватает!..
– Милые дамы, – вмешался Федя, опасаясь, что беседа вот-вот свернет в опасное русло, – я тут у вас ничего не знаю. Может, вы мне покажете дорогу на сцену?
– Все из-за нее, – вдруг сквозь зубы процедила Никофорова. – Алина, я пойду. Я их ненавижу, всех этих мышек-норушек!.. Опять она шныряет!
Федя ничего не понял. В конце коридора двигалось нечто бесформенное и темное, и оно приближалось.
– Добрый день, – тихо произнесло оно, приблизившись.
– Алин, мне надо к Юрию Ивановичу, – замороженным, каким-то специально сделанным голосом сказала артистка Никифорова. Только что она говорила совсем другим. – Ты меня не проводишь? Он, наверное, места себе не находит! Я должна его поддержать.
– Провожу, – ответила Алина тоже каким-то новым голосом. И они стремительно двинулись прочь. За ними по всему коридору вспыхивал и гас шлейф электрических искр.
– Можно мне пройти?..
Тут в темном и бесформенном куле Федя Величковский узнал Кузину Бетси. Она тащила громадный ком черного крепа.
– Здравствуйте, – сказал он радостно, как будто встретил близкого человека. – Как вы поживаете? Должно быть, прекрасно!
В отдалении хлопнула дверь – красавицы исчезли.
– Давайте я вам помогу!
– Спасибо, я сама!..
Но он уже перехватил ком, оказавшийся не таким уж огромным.
– Это на сцену надо отнести, – сказала кузина растерянно. – Зал готовят… к прощанию.
– Ужасные события, ужасные! – сообщил Федя из-за крепа. – Весь театр подавлен и опустошен. – Он подумал, что бы еще сказать такого, и добавил: – Одно дело играть трагедии, и совершенно другое – участвовать в них. Как вас зовут, Кузина Бетси? В прошлый раз вы не представились!