Щит и меч - стр. 8

– Функ сделает все, что я ему прикажу, – властно заявил Генрих и злобно добавил: – Дядя писал, что этим типом еще займется гестапо. Функ должен был знать, что агенты НКВД готовят покушение на отца, чтобы помешать ему покинуть Латвию. И не принял мер для его спасения. Я уверен, Функ – советский агент. Он сам признался, что чувствует себя косвенным виновником смерти отца. Красным нужно было запугать немцев, которые решили покинуть Советскую страну. Функ утверждает, что якобы не знал, кого они намечают жертвами.

– И давно у Функа были такие подозрения?

– Какое мне дело, давно или недавно? Важно то, что он сам мне в этом признался. И поплатится за это.

В комнату вошла Берта Гольдблат. Генрих окинул ее взглядом, заметил:

– О! Тебе идет черное!

Девушка, делая вид, что не придает значения этим словам, или действительно пренебрегая ими, осторожно и нежно притронувшись длинными, тонкими пальцами к плечу Генриха, сказала:

– У папы сердечный приступ. Он просит извинить, что не мог навестить тебя. – И, снимая черные перчатки, сообщила: – Мне предложили выступить в Москве с концертной программой, но я отказалась. – Она опустила глаза, как бы объясняя, почему отказалась: – У тебя такое горе, Генрих!..

Генрих дернул плечом.

– Евреи – в Москву! Немцы – в Берлин! – Оглянулся на Вайса, показав глазами на Берту, спросил: – Любуешься, верно? Ей идет черное! Но в Берлине ты не увидишь еврейки, которая носила бы траур по немцу.

Берта гордо вскинула голову.

– В Берлине вы также не увидите немку, которая носила бы траур по евреям, которых там убивают…

– Фашисты, – добавил Вайс.

– Давайте лучше выпьем, – примирительно предложил Генрих и, наливая вино в бокалы, озабоченно сказал: – Я очень огорчен болезнью твоего отца, Берта. Но у меня к нему неотложная просьба, которую он, как честный человек, несомненно бы выполнил. Поэтому я обращаюсь с той же просьбой к тебе. У вас в доме есть некоторые бумаги, касающиеся работ моего отца. Я прошу, чтобы мне их вернули, хотелось бы получить их сегодня же.

– Но твой отец работал вместе с моим. Как я могу без помощи папы отличить, какие именно бумаги принадлежат твоему отцу?

– Это тебе посоветовал… Функ? – спросил Вайс у Генриха.

Генрих замялся. Он никогда не лгал. Произнес уклончиво:

– Разве я не могу настаивать, чтобы все, что принадлежало отцу, было возвращено мне, как наследнику?

– А мне кажется, на этом настаивает Функ, – сказал Вайс.

Генрих бросил гневный взгляд на Иоганна, но тот, ничуть не смущаясь, объяснил:

– Господин крейслейтер обязан в какой-то степени заниматься всеми делами здешних немцев – это естественно. – И предложил: – Если хочешь, я помогу фрейлейн Берте разобраться в бумагах. Я хорошо знаю почерк твоего отца, кроме того, он поручал мне незначительные чертежные работы.