Щит и меч - стр. 108

– Извольте, – согласился баритон. – Тут я видел пожилую фею с развитыми до неприличия, ну прямо как галифе, бедрами. Представьте, отвергла в силу моей расовой неполноценности.

– Ты бы за свои дела попросил звание арийца.

– Я напомнил шефу о своих заслугах, но он в крайне нелюбезных выражениях обещал меня повесить, если я еще хоть раз попробую заикнуться.

– Только правда убивает надежды, – высокопарно заметил баритон. – Оставьте Зубу его заблуждения о себе самом. Пусть живет на благо Германии – нашего великого союзника. Что касается меня, то я никогда не испытывал потребности в высокоморальных поступках и, надеюсь, не испытаю.

– А суд Божий?

– Я рассчитываю, что Всевышний разделяет мою концепцию.

– Ты бы не ножом, а пером зарабатывал. Почему бросил?

– Не бросил, а выгнали. Неосмотрительно осуществил молниеносный способ обогащения. Слишком шумный процесс получился. Возможно, если б отправил в небытие соотечественницу, а не немку, все б и обошлось.

– Сколько тебе дали?

– Смягчили. Я утверждал на суде, что любил старуху бескорыстно. А убийство совершил в состоянии аффекта, вызванного ревностью.

– И долго ты с ней путался?

– Познакомился в цирке, когда выступал в труппе наездников под предводительством Шкуро, а раззнакомился через год-полтора.

– Побатрачил…

– Что ж, постигла судьба Германа из «Пиковой дамы»: ни денег, ни старушки.

Сиплый проговорил задумчиво:

– А все-таки есть в этом какое-то мистическое совпадение… Николая сослали в Тобольск, в нескольких верстах от него село Покровское – родина Гришки Распутина. – Вздохнул: – Эх, Россия!

– Я попрошу! – визгливо вступил тенор. – О государе императоре…

– Брось! – спокойно отпарировал сиплый. – Да не махай кулачишками. Дам по харе так, что потом, как после пластической операции, ни один мужик не узнает бывшего своего барина.

– Узнают! – зловеще пообещал тенор. – Узнают…

– Так тебе немцы и отдадут усадьбу, держи карман шире!

– Господа, – баритон звучал барственно, – вы слишком далеко зашли, вы не имеете права обсуждать планы Германии в отношении бывшей территории России.

– А кто накапает?

– А хоть я, – ответил баритон. – Я. Если, конечно, ты не доложишь раньше.

– Сволочь!

– Именно…

Кто-то рассказал:

– Когда я отбывал срок в Бремене, нас гоняли на работы в оружейные мастерские, а потом, прежде чем пропустить обратно в камеры, просвечивали каждый раз рентгеном: проверяли, не спер ли кто-нибудь инструмент из цеха. А говорят, будто облучение отрицательно отражается на способностях.

– А на черта тебе эти способности?

– Ну, все-таки…

– А я, господа, первое, что сделаю, – закажу щи и расстегай. Ну такой, знаете…