Шато - стр. 31
Вот и сейчас Арабель выглядит так же непреднамеренно шикарно, как в своем Instagram. Она одета в белую блузку оверсайз с закатанными до локтей рукавами, заправленную в короткую кремовую юбку с асимметричной каплевидной вставкой вдоль бедра. В ней – природное великолепие, для достижения которого мне требуются огромные усилия. Я очень стараюсь, поэтому, думаю, у меня хорошо получается. Но люди всегда замечают, когда вы прилагаете усилия, и вычитают за это баллы.
– Слушай! – Я сажусь, и вода выплескивается на пол. – Что случилось с картиной?
– С какой картиной? – Арабель бросает вниз полотенце, чтобы вода не попала на деревянные ножки шезлонга.
– Такая мрачно-черная с цветами. – Я указываю на пустое место над утопленной в стену каменной раковиной, между двумя бра, напоминающими маленькие хрустальные кусты. Я прищуриваюсь. – Смотри, там все еще торчит крючок.
– Ой. Я не знаю.
– Но ты хотя бы помнишь ее?
– Конечно. – Арабель пожимает плечами. – Может быть, они убрали ее во время ремонта.
– И оставили крючок?
– М-мм. Не знаю… Тебе что, она так нравилась?
– Наверное. – В ней что-то было, вот и все. Обычные цветы, ничего особенного.
Арабель смотрит на свои часы Rolex. Наша девочка не из тех, кто ходит к косметологу, но ее привлекают красивые вещи. Для нее это капля в море. Хотя она росла без гроша за душой, сейчас она купается в деньгах и зарабатывает их сама. Ее 1,7 миллиона подписчиков в Instagram заходят на страницу @arabelleinnice, чтобы познакомиться с французской кухней и вдохновиться жизнью на Лазурном берегу, роскошной гостиницей, кулинарной школой, а также самыми шикарными нарядами, в которых часы Rolex и сумка Hermes могут самым естественным образом сочетаться с чем-то из Zara, потому что смешивать дорогое и дешевое – философия Арабель.
У Дарси четырнадцать тысяч подписчиков (@thefertilitywarrior). У меня – сто пятнадцать тысяч (@churchofsinvention). Не так уж и плохо. Но порой, в трудные дни, я не могу избавиться от ощущения, что количество моих подписчиков наилучшим образом характеризует меня, определяет меру моей ценности. Джейд Ассулин: сто пятнадцать тысяч.
И да, выйдя замуж, я не поменяла свою фамилию. Я не могла это сделать. Только не после того, что мой отец и его семья пережили во время Холокоста, чтобы сохранить ее.
– Бель, как думаешь, почему Серафина пригласила нас сюда? Именно сейчас? – Я в последний раз ополаскиваю волосы и встаю в ванне. Арабель не отводит взгляд, как это сделала бы американка. И я не спешу завернуться в полотенце. Я горжусь своим телом. Мне нравится его демонстрировать. Даже женщине. Даже своей подруге. Может быть, особенно своей подруге.