Шарм серебряного века. Филологиня - стр. 33
И больше нет тревоги и печали,
Есть только тень та черная, приметы
И голоса забудем мы едва ли,
И ветерок влетел и закружился,
И фрейлины устало танцевали.
И император грозный появился.
И никакая сила не смогла бы
Нас разлучить в тот темный миг, я знаю,
Душа несется к раю по ухабам,
Не понимая, что достигнуть рая.
Ей не дано, печали и сомненья
Живут в душе у этой черной дамы,
И лишь когда приходит вдохновенье,
Она как прежде пишет мир упрямо.
Приходит, в зеркалах не отражаясь,
И остается тенью безответной,
И вроде бы живет лишь обнажаясь,
И душу отдает спокойно ветру.
Растворена в порывистой стихии,
Что с нею, кто в душе ее усталой,
Веселый бог и призрачный мессия,
Пред этой черной девой трепетали.
Она ушла в туманы и обманы,
Она следов, я знаю, не оставит.
И дурно пахнут все ее романы,
И только страсть судьбиной этой правит.
И все-таки над высотой иллюзий,
Она встает, всегда непостижима,
И отступили в суматохе люди,
И ждем ее, пока еще мы живы
3 августа был арестован Н. Гумилев
Ну вот и все, за ним пришли сегодня.
И серый смрад разносится кругом.
Печаль и боль, судьба-слепая сводня
Все время говорила о другом.
Металась Анна, никого не зная,
И все кричала птица за окном,
И он пошел, тот день припоминая,
Когда она не думала о нем.
АСказала о разводе так устало.
Что не было желанья возражать.
И только птица черная кричала,
Кружилась рядом, воронок догнать
Могла едва ли, Луначарский плакал,
Он против был или совсем молчал.
Когда поэта русского на плаху
Отправил снова пьяный комиссар.
Все это надо, но кому не ясно,
И нагло смотрят в спину палачи.
А жизнь была по-прежнему прекрасна
Но как волчица выла там в ночи.
– Молчи, проси пощады.– Не дождутся.
Святой Георгий не позволит лгать.
И пьяные большевики смеются.
Настал их час, и пьют они опять..
И в камере, заполненной врагами,
То молятся, а то опять мочат.
Он обратится обреченно к Анне,
Как в юности, как много лет назад.
Могло тогда все оборваться, знаю.
Но он прошел суровый этот путь.
И Африка та знойная шальная,
Упала камнем призрачным на грудь.
Все кончилось, уже отлита пуля.
Родные тени обступают вновь.
Но он просить их ни о чем не будет,
Он царский офицер, уходит в ночь.
И никого, там Блок уже не дышит,
Живые позавидуют им вновь.
И черный ворон, он почти не слышен.
Все зачеркнут, и воскресят все вновь.
Зеленый том с опальными стихами,
Подарит нам однажды этот мир,
И прикасаясь к той расстрельной драме
Склонимся мы в порыве перед ним.
И усмехнется, веря, твердо зная,
Поэзия бессмертная жива.
И девочка чужая повторяет
Как заклинанье дивые СЛОВА
7 августа —день гибели Блока
– Мы убили поэта, -вопил Луначарский,