Шарм серебряного века. Филологиня - стр. 31
Расслабиться поэтам не давал,
В окно стучится к нам февраль шальной
На целый день обычного длинней,
Прибавит снова радостей и бед,
Я убеждаюсь, истина в вине,
Меня вина ведет на белый свет.
И затаясь у снежного костра,
Гадаю, а какой сегодня год.
А может тот, когда беда с утра,
И Врубель в забытьи своем умрет…
И бледный Блок его царевну вновь
Разглядывает в снежной тишине.
И выбравший покой, уют земной,
Отправлен в мир иной, там тоже снег.
Там февраля извечная тоска,
И сила грез, нахлынувших с утра,
Допишет Лебедь слабая рука,
Присядет возле снежного костра
И растворится. Больше нет вина,
И есть вина за прошлое. Тайком
Исчезнет Лебедь. так темна она
В обличье белом, и уютен дом,
И дым и пар. и все теперь без них,
Ну а февраль надвинется, как сон.
И только там, в пустыне грез моих
Он вечно темен. и всегда влюблен.
Бессмертие на княжеском пиру,
Как чашу круговую он возьмет,
Метели в этот миг навек замрут.
И он уйдет в тот снежный хоровод,
Когда весна так страшно далека,
Когда метель покоя не дает,
Он больше не удержит кисть в руках,
И потому безропотно уйдет
О как они похожи в этот час
Художник и поэт в метельной мгле,
И где-то там сердца еще стучат,
Когда лютует смерть на их земле.
Демон сидящий
И Демон, сидящий на склоне скалы
В отчаянье смотрит на звезды,
Ему не понятно безумье игры,
И кажется все не серьезным.
Но надо подняться, куда-то идти,
Позировать, звать, отзываться,
И Пан как всегда у него на пути,
И некуда больше деваться.
Художник устало испортит портрет,
И суть его явит иную,
О сколько безжалостных горестных лет
Красавцев безумцы рисуют,,
Колдуют, творят, а пришел Дориан,
В немой и извечной печали.
И дева допишет в печали роман,
И призраков дамы встречают.
Боятся кометы, и странный излом
Их души в тумане терзает,
А Демон мечтает совсем об ином,
О чем? Да и сам он не знает.
Ему не понять то безумье игры,
И той красоты одичанье.
Поэтому замер на склоне скалы,
В тревоге, в печали, в отчаянье
Блеск каменных глыб или это цветы?
Какие-то чудные лики.
Душа задохнувшись от той высоты,
Обрушится в пропасти с криком,
И там, где Тамара, убитая им,
Уносится с ангелом в небо,
Лишь мертвых иллюзий останется дым —
Остатки огня в глыбе снега
Анна Разрыв
Она сказала, что устала ждать.
Он только усмехнулся и растаял,
Но сколько можно пьесу исполнять,
Где все не то, не так и против правил
И в полночи метался снегопад.
И пес соседский выл в порывах ветра,
Он не вернется в этот мир назад,
И им обоим так удобно это.
Когда мужчина зол и одинок,
Кому он нужен, и куда стремится,
И капитан команду всю обрек,
Скитаться вечно, берег только снится.
Мне нынче снова снился Гумилев,