Шанс для динозавра - стр. 44
Любопытное было зрелище, если заглянуть в пиршественный зал через отверстие в гобелене. В каждой кучке искренне полагали, что именно их князь должен отличать более других и возвышать над всякими прочими, но вели себя осторожно, выражая свое превосходство лишь горделивыми взглядами да осанкой. Кто может доподлинно знать намерения такого монарха, как Барини Первый? Никто, пожалуй. Стало быть, язык лучше придержать, хотя гордыню можно не обуздывать…
У женщин были свои кружки и кучки, но тут иерархия проявлялась грубее и зримее. «Только королевы умеют молчать», – гласила старая местная пословица. Колкости так и сыпались, а уж мимика, а жесты!.. Пропадал колоссальный материал для драматурга-насмешника вроде Мольера – увы, в Унгане таковой пока не был замечен.
Каждой твари по паре. Барини ненавидел их всех, за исключением Буссора и, может быть, еще троих-четверых. Новое дворянство было еще так-сяк, а дальше – просто классика, хоть суй ее в учебное пособие: бочкообразные купеческие жены, по статям точно такие же, как зажиточные крестьянки, но надменнее, их толстопузые мужья с бульдожьими брылями вместо щек, а на другом полюсе тощие, с глазами снулых рыб аристократы в сороковом поколении, их бледные анемичные жены с бескровными губами, крашенными киноварью… Контраст. И назидание для тех, кто заглянет в упомянутое учебное пособие: при естественном ходе событий эволюционная победа обеспечена толстым, это яснее ясного. Хорошо, что Унган богат и уже оправился от прошлой войны, в которой не сильно-то и пострадал, иначе вне дворцовых покоев в глаза повсеместно бросался бы третий полюс: скелетоподобные бедняки, их женщины с выпирающими костями, их дети с тонкими, как спички, конечностями и раздутыми животами…
Совесть! Иногда Барини ощущал уколы этого непозволительного для монарха чувства. Война должна начаться незадолго до уборки урожая. В герцогстве Марайском и графстве Пим будет голод. Мужичков мобилизуют, конница потопчет посевы, а ведь тамошние крестьяне уже с начала лета едят траву, кору и всякую дрянь. Конечно, в Унгане накоплены большие запасы зерна, и план кампании предусматривает раздачу продовольствия голодающим на завоеванных землях, дабы обеспечить лояльность населения, однако же… Однако же ясно, что, несмотря на помощь продовольствием от княжеских щедрот, скелетоподобные бедняки и дети с раздутыми животами будут, будут…
Это война. Это выбор. Это ответ на вопрос, о чьем благе должен радеть гуманист, кого жалеть – конкретных людей или все человечество с его шатким настоящим и далеким, не известным этим людям будущим? Не интересующим большинство этих людей, черт возьми, потому что далекое будущее – это ведь не ближайшее!