Северный ветер. Норвежские народные сказки - стр. 3
В ряд отобранных для настоящего сборника норвежских сказок, в том числе имеющих русские и украинские параллели, я постаралась включить почти все известные фольклористам типы сказок: анималистическую («Петух, кукушка и тетерев» и др.); кумулятивную («Блин комом», «Петух и курица в орешнике» и др.); волшебную («Про Пепеленя и его добрых помощников» и др.); социально-бытовую («Как муж за жену хозяйничал»); сказку-побасёнку, или анекдот («Доврская кошка», «Ларчик, который не прост» и др.).
Удовольствие находить узнаваемые сюжеты для читателей норвежских сказок будет соседствовать с восторгом «чистого познания», не замутнённого дежавю. В сборник включено несколько не имеющих, по-видимому, русских и украинских параллелей сюжетов. Среди них особенно выделяются своей архаикой сказки «Косматка» и «Седьмой – в доме хозяин». «Косматка» – реликт матриархата, в ней присутствует идея непорочного зачатия, излагаемая в дохристианском ключе. Забавно-жутковатая сказка «Седьмой – в доме хозяин» – это патриархальный взгляд в глубь веков, поиск начала рода и начала времён. Информационная ёмкость двух последних сказок сближает их с мифом как способом познания мира и его законов посредством символа.
Достаточно взглянуть на карту мира, чтобы убедиться: Норвегия – до крайности северная страна, почти треть её территории находится за Полярным кругом. Тон климату, даже на побережье, где благодаря Северо-Атлантическому течению он довольно мягкий, норовят задавать ветры. Неудивительно, что и в норвежских сказках часто появляется Северный ветер. Он сильнее своих сказочных собратьев – Южного, Восточного, Западного ветров; он мудр, суров, но справедлив. Сила его – очищающая, избавляющая от всякой скверны. Северный ветер наказывает провинившихся, злобных сказочных антигероев.
А вот столь же частые персонажи норвежских сказок – тролли – заставят нас вспомнить русскую пословицу «Сила есть – ума не надо». Они – обычно это великаны, обитающие в горах, лесах, – тоже непомерно сильны, но из породы нечисти и к тому же глупы. Их, как чертей, известных по русским сказкам (например, фольклорный сюжет, ставший у А. С. Пушкина «Сказкой о попе и работнике его Балде») удалому герою удаётся одурачить.
Уже переводя «Поваренную книгу бедняка…» (а эта книга – настоящее пиршество для лингвиста), я осваивала диалектизмы, просторечия, архаизмы. В сказках Асбьёрнсена и Му без подобных средств выразительности просто не обойтись. Эти сказки я переводила, не выпуская словаря Даля из рук, в надежде воссоздать красочность народного языка. Мне хотелось реконструировать ту форму, в которой сказки существовали в изустной традиции. Мой перевод – отчасти стилизация сказа. Устный текст, что совершенно очевидно, проще запоминать и передавать из поколения в поколение, если он ритмизирован, зарифмован. Именно такой текст, насыщенный ритмом и рифмой, был моей целью.