Северный Удел - стр. 49

Секунды утекают. Держать мертвеца становится все труднее.

Я толкаю дверь, наваливаясь плечом, распахиваю как можно шире.

Вдох-выдох.

– Ну что, борода, как там, в мертве…

Увидев меня, блондин теряет дар речи. Потом шепчет:

– Цымба, ты?

В глазах его изумление мешается с ужасом. Две пули в грудь, в косоворотку, сбивают его на пол.

Цыган, на удивление живо среагировав, прячется за стол.

Я не даю ему выглянуть, вбивая свинец в столешницу. Потом курок щелкает впустую, раз, другой, третий, но это уже неважно.

Тик-так, тик-так.

Я-Цымба переваливаюсь через стол, прямо на пистолет цыгана, и, дергаясь под выстрелами, нахожу ножом его мягкий бок.

Вот так!

Цыган взревывает, опрокидывает меня навзничь, горячее револьверное дуло упирается мне в подбородок…

Бах!

Меня выбрасывает вон из тела и вон из морга. Кувыркается небо с лопухами. Жилки осыпаются дождем.

Сил у меня остается, только чтоб пятерню перед собой выставить. Какие-то мгновения плывет, пытаясь вздыбиться, земля.

– Все, – выдохнул я, – можно.

И все-таки упал.

Надо мной взвился рев Сагадеева:

– Вперед! Вперед, ребята!

По сторонам затрещали выстрелы. Зашуршали лопухи. Мелькнул грязный сапог. Кто-то кричал, звенело стекло.

Мне представлялось, как полицейские и пехота берут здание в сужающееся кольцо, как Тимаков, подбежав ко входу, опрокидывает мертвеца с развороченным плечом внутрь…

Тягучая боль разливалась в голове.

Я с трудом сел, похлопал по ноге тяжело дышащего Подгайного и повернулся к моргу. Повернулся как раз в тот момент, чтобы увидеть, как по воздуху в зеленом полицейском мундире летит и падает за дорогу в кусты изломанная человеческая фигура.

А потом кто-то истошно завопил:

– Братцы, голем!

Значит, голем.

Похоже, это и есть запасной вариант.

Под прикрытием голема и уйти можно, и груз вроде трупа Лобацкого с собой взять.

А у полицейских и остановить бегство никакой возможности нет. Голем стрельбы не боится – каменный, скорее всего. Еще и прикроется чем-нибудь – вообще не прошибешь.

А там, если в лесу фургон или пролетка какая оставлены, уйдут «козыри». И не перехватить будет.

Я подполз к воротам.

Голем медленно шел от угла морга к дверям. Метра два с половиной в высоту. Широкая грудь, толстые слоновьи ноги, длинные руки ниже колен. Красные угли глаз. Камень обтесан грубо, неряшливо, только чтобы придать сходство с человеческой фигурой.

Сколько же крови в него вбухано, чтобы оживить?

– Господин!

Майтус упал рядом со мной.

Вместе мы смотрели, как пятятся от морга зеленые полицейские и серые пехотные мундиры, как вскидываются винтовки, как пули высекают искры из ожившего каменного существа.