Северный Удел - стр. 38

Купив в буфете графин водки, я поднялся с кровником в нумер.

– Как шарабан?

– Ждет уже, – сказал Майтус.

Извлеченный из-под кровати саквояж блеснул застежками. Я достал мерный аптекарский стакан, комочек ваты.

Так, еще что?

– Оружие взял? – повернул я голову.

– Пистоль. Кинжал, – отогнул полу чекменя кровник.

– Может пригодиться.

Майтус, нахмурившись, кивнул.

– Зеркало перевесь, – сказал я, выуживая иглу.

– Куда?

– Из угла на стену напротив кровати, чтоб бюро было видно. Там вроде есть гвоздь.

– Есть, – подтвердил кровник.

Он шагнул в угол.

Я налил водки в стакан, смочил иглу.

О, многострадальные пальцы!

Мизинец скрючился от укола. Морщась, я выдавил неохотно ползущую кровь в стакан. Капля размылась в розовый шлейф, а через пять секунд растворилась в водке, будто ее и не было.

– Повесил?

– Да, господин.

Майтус отошел.

Я отразился в зеркале, всклоченный, длиннолицый, с криво посаженным ртом. В ореховых глазах – боль и спешка.

– Очень хорошо.

Подскочив к бюро, я вывалил на столешницу все, какие были, бумаги. Мазь, полученную от Йожефа, поставил рядом. Выдвинул чемодан из-под кровати.

– Спускайся, – сказал Майтусу.

Кровник, стуча сапогами, вышел.

Обмакнув вату в водку, я приблизился к зеркалу и легкими касаниями смочил поверхность:

– Гайтта-тэ…

Линзу наблюдения можно делать из людей, а можно и из предметов. Предмет только должен быть либо стеклянный, наполненный водой, либо отражающий: амальгама, начищенные бронза, медь, золото.

Я прижал нос к отражению.

Водкой пока пахнет, но запах быстро выветрится.

И тогда очень сложно будет в обычном зеркале опознать линзу.

Теперь, если кто-то в мое отсутствие почтит нумер нежданным визитом, я об этом узнаю. А там и увижу гостя.

Было у меня предчувствие, что некая передышка в событиях вот-вот кончится. Неудавшееся покушение вряд ли заставило моего противника отказаться от дальнейших попыток меня убить. Значит, теперь он подготовится основательно.

А вот буду ли готов я?

На этот вопрос у меня ответа не было. Я пока совершенно не понимал ни кто мой и других высоких фамилий враг, ни какие цели он преследует.

Закрыв дверь на ключ, с саквояжем в руке я спустился вниз.

Швейцар придержал передо мной створку:

– Пожалуйте, господин.

Зарождающийся день обмял теплом и солнцем. Начало сентября. Запах свежих яблок перебивает вонь выгребных ям.

Леверн.

Я посмотрел по сторонам. Кондитерская. Шляпный салон. Лоток зеленщика. Тележный зад застрял в арке. Несколько пузатых корзин спущены через дощатый борт на мостовую. А афишная тумба зазывает в цирк с лилипутами.

Слева через улицу вешали вывеску. К набережной удалялся стекольщик. Стекло отблескивало, слепя глаза. Блезан в одних синих рейтузах, с сабельной перевязью через голую спину нырнул в подъезд через дом.