Северная сторона сердца - стр. 71

Энграси ничего не ответила. Она чувствовала, как сердце колотится у нее в горле, переполненное невысказанными словами. Кивнула, поцеловала Амайю и взяла ее за руку, чтобы вместе пойти обратно. Но прежде чем выйти из-под защитной тени ивы, еще раз оглянулась, словно ее окликнули. Из окна за ними наблюдала Росария. Половина ее лица была закрыла падающей из сада тенью, но сквозь подсвеченные огнями ветки Энграси на мгновение различила улыбку на лице женщины. Она крепче сжала руку Амайи и потянула ее прочь. Нежность, душившая ее мгновением раньше, сменилась чистой яростью и… страхом.

Новый Орлеан, штат Луизиана

Вечер субботы, 27 августа 2005 года

Выйдя из лавки, Дюпри поднялся по Урсулине и устремился к Треме, но затем углубился в хитросплетение улиц, чтобы оказаться у кладбища. Он понимал, что у него слишком мало времени, чтобы откладывать визит на другой раз. Несмотря на прошедшие годы, Дюпри ориентировался здесь не хуже, чем в детстве, и безошибочно угадывал направление, словно по стрелке компаса, которая всегда указывала на могилу родителей. Двое работников кладбища поднялись по ступенчатой тропинке и сняли висевший на темной изгороди плакат, предлагавший экскурсии по территории.

– Мы закрываемся, приятель, – предупредил один из них, заметив наблюдающего за ними человека.

– Я всего на минуту. Хочу убедиться, что фамильный склеп выдержит ураган, – ответил Дюпри, уверенный, что его приняли за отставшего от экскурсии туриста.

Работник посмотрел на Дюпри, окинул взглядом его одежду и подозрительно спросил:

– Что за семья?

– Сабрие-Дюпри, – невозмутимо ответил тот.

– О, конечно, месье! – воскликнул работник, пропуская его вперед.

Дюпри повернул налево и зашагал вглубь кладбища. По сравнению с детскими воспоминаниями оно казалось ему другим – больше и одновременно меньше. Пока он шагал между рядами усыпальниц, расположенных значительно ниже уличной мостовой (почвы в тех местах болотистые), им снова овладело забытое с детства странное чувство. На многих плитах едва можно было различить имена их бессловесных хозяев. Дойдя до конца тропы, Дюпри остановился и поискал взглядом знакомую могилу. Открывшееся ему зрелище было удручающим. Он помнил усыпальницу возвышавшейся метра на полтора над землей, с каменной табличкой, на которой были выгравированы имена родителей. Теперь же склеп настолько обветшал, что по его бокам обнажился бурый кирпич. Плита разбилась, в углу зияла глубокая трещина. Поднимавшаяся с земли сырость образовала темный налет, въевшийся в камень. Почти вся его поверхность была погребена под слоем серой грязи, зеленоватой на выгравированных именах. Если б он не знал, что там написано, то даже не смог бы разобрать их. Понимая, что это бесполезно, Дюпри протер кончиками пальцев углубления букв и на какое-то время замер, молча глядя на них. По его лицу было непонятно, о чем он думает.