Северная роза - стр. 8
– Спасите люди добрые! Спасите, кто в Бога верует!
О, дьявол… Это голос служанки, Анисьиной служанки! Какая злая сила принесла ее ночью в опочивальню госпожи?! Она весь дом своим воплем переполошила! Сейчас затопают по коридорам, ворвутся, схватят…
Не выпуская девочки, которую он держал под мышкой, локтем зажимая ей рот, Марко подскочил к двери, опустил засов. А теперь? А дальше что? Перед мысленным взором с невероятной быстротой промелькнула виденная месяц или два назад казнь убийцы. Тоже мужик хаживал к полюбовнице, чужой бабе, – да и прибил ее, когда она отказалась с ним встречаться и впредь. Все точь-в-точь как у Марко, и, надо полагать, кара его настигнет точь-в-точь такая же: посадят его связанного на тачку, довезут до лобного места, да при этом станут щипать раскаленными щипцами. А потом отрубят руки, после чего четвертуют, и четыре части тела будут развешаны в четырех разных местах Москвы, руки же, учинившие убийство, пригвоздят к стене ближней церкви…
Ну, так не бывать же этому!
Ринулся к окну, рванул створки. Посыпались слюдяные вставки, расписанные разноцветно травами, листьями, сказочными чудовищами. Марко усмехнулся с презрением, вполне понятным для жителя города, где стекло было красивой обиходной игрушкою. Мечтал подарить Анисье настоящие венецианские стекла для ее светлицы… И мысль о мести вдруг снова овладела всем его существом, заставив даже позабыть о страхе.
Что-то толклось, реяло, мешалось в голове, какие-то замыслы клубились, точно грозовые тучи, но ежели б кто-то всеведущий взял на себя труд проникнуть в эту сумятицу и разложить все по полочкам, он добрался бы до имени Гвидо.
Гвидо – так звали младшего брата Марко Орландини, единственного человека, которого тот любил до тех пор, пока в один черный день Анисья не перешла дорогу. Гвидо было десять лет, и вот уже два года, как он жил в Риме, в монастыре Святого Франциска, куда отдали его по обету отца, в благодарность за чудесное выздоровление старшего Орландини от чумы. Отец уже и тогда был глубоким стариком; так что выздоровел он и впрямь чудом. Но спустя год он все-таки умер, и Марко частенько посещала святотатственная мысль: а не слишком ли большая цена за год жизни дряхлого старца – вся загубленная жизнь юного существа? Гвидо был мучительно несчастлив в монастыре, но уже в свои десять лет принимал свершившееся как неизбежность и готов был терпеть эту каждодневную незаслуженную кару до смерти. Словом, Марко знал одно: жизнь монастырская для существа юного – адская мука на земле, и этой муке заживо он намерен был подвергнуть дочь Анисьи. Славная шутка: православную – в католический монастырь! И все для того, чтобы отомстить изменнице-матери…