Севастопольский блиц - стр. 5

разом – на ее месте тут же возникла полусфера желто-оранжевого пламени с куполом ударной волны (видимым невооруженным глазом) и разлетающимися во все стороны добела раскаленными искрами. Прошло еще несколько мгновений – и пламя обратилось в неровный косматый клуб грязно-белого дыма, который лениво поплыл по ветру. Неведомое орудие оказалось в два раза дальнобойнее лучших пушек русской армии. Нахимов, зажмурившись от неожиданной яркости взрыва, успел лишь подумать, что это совсем не похоже на взрыв обычной пороховой бомбы (тут будто рвануло сто бомб разом), и тут до четвертого бастиона докатился короткий злой гром, на мгновение заглушивший всю прочую канонаду.

Но то, что произошло всего минуту спустя, ввело в ступор обе стороны. Обращенный к Севастополю склон Сапун-горы опоясался яркими взблесками и клубами порохового дыма от десятков выстрелов. А еще через пятнадцать секунд лавина чудовищных снарядов с неистовой яростью обрушилась на батареи и траншеи осаждающей Севастополь армии, а слитный грохот взрывов совершенно заглушил гремевшую доселе артиллерийскую канонаду. Не прошло и нескольких минут такого избиения, как огонь англо-французских батарей совершенно прекратился, потому что уцелевшие артиллеристы, бросив свои пушки, попрятались по траншеям. Прекратили огонь и русские орудия, а матросы и солдаты, выглядывая из-за бруствера, с удивлением и оторопью наблюдали буйство ярких вспышек и огненных полусфер, разлетающиеся туда-сюда искры и перехлестывающие друг друга ударные волны.

Это буйство неистовой ярости продолжалось четверть часа или около того. Приведя противника к молчанию, неведомые союзники русских еще некоторое время попинали неподвижную англо-французскую тушку и тоже задробили стрельбу. Все, что осталось от только что бушевавшей тут неистовой ярости, это сносимые ветром клубы порохового дыма над гребнем Сапун-горы и грязно-белая пелена на том месте, откуда на Севастополь совсем недавно сотнями летели ядра и бомбы. И наступила тишина, прерываемая лишь стонами раненых и словами молитвы, которой батюшка провожал на тот свет павших в бою русских воинов. Французы и англичане молчали, потому что судорожно пытались сглотнуть и понять, что это вообще было, а русские в затянувшей поле боя грязно-белесой завесе просто не видели, во что стрелять, а потому экономили дефицитные порох и ядра. Каждый снаряд и каждый пороховой заряд приходится везти сюда чуть ли не из самого Петербурга, а потому у севастопольских артиллеристов каждый выстрел должен идти в цель, как учил их еще первый герой севастопольской обороны адмирал Корнилов.