Сестры зимнего леса - стр. 13
– Почему бы нам, в таком случае, не вернуться к твоим, м-м? Помириться.
– Нет, нельзя.
– Так в чём же разница? – повышает голос тятя.
Матушка плачет. Он встаёт и обнимает её.
– Ты сама выбрала такую жизнь. Выбрала меня. А теперь, значит, жалеешь?
– Нет! – мама поднимает взгляд. – Но вдруг у тебя получится? И нас сохранить, и с родными помириться? Они протянули тебе руку, чего мои нипочём не сделают.
– Адель, – тятя со вздохом обнимает матушку покрепче, – я согласен, но только с условием, что ты поедешь со мной.
– А как же девочки? Как они тут одни? – мамин голос срывается на крик, и Лайя вновь беспокойно ворочается.
– Если отец наконец-то признает тебя моей законной женой, – хрипло произносит тятя, – признает перед всей общиной, тогда мы съездим за ними и все вместе вернёмся в Купель. Но пока не узнаю, что решил отец, не собираюсь выставлять дочерей на позор. Сначала он должен принять тебя. Таково моё условие.
– Мы не можем оставить девочек одних!
– О них позаботится кехилла. А кроме того, у нас же нет разрешения покидать местечко. Я не хочу подвергать дочерей смертельной опасности, – тятя трёт лоб. – В Дубоссарах им будет спокойней.
– Ты точно спятил! Неужели не разумеешь, несчастный мишуге[8], что они станут лёгкой добычей для первого же мерзавца?
– Либа справится. Она сильнее, чем ты думаешь.
– Может, всё-таки рассказать им?..
Рассказать? О чём она, интересно знать?
– Нет! Мы же договорились! Дождёмся их помолвок. Не стоит загодя смущать им душу. Люди здесь живут достойные, настоящие менчес[9], они присмотрят за нашими девочками.
– Нехорошо это, оставлять детей одних, – упорствует матушка.
– Либа будет на хозяйстве. Ей ведь почти восемнадцать.
– Кстати, ещё один довод. Какое будущее ждёт её здесь? Сам вечно твердишь, что во всём местечке никто не захочет жениться на наших дочках, а тут такой случай. Либе пора замуж, Берман, засиделась она в девках.
– Когда придёт время, я найду им хороших мужей. Не рви себе сердце.
– И когда же оно, по-твоему, придёт? Сколько лет должно исполниться Либе? Вот дождёшься, что никто не захочет брать замуж вековуху. Прошу тебя, возьмём их с собой.
Мне вдруг становится холодно, руки покрываются гусиной кожей.
– Нет, – твёрдо отвечает тятя. – Мне дочери дороже яхонтов с жемчугами, я не потащу их в опасный путь.
Матушка начинает горько плакать.
– Адель… – голос тяти смягчается.
– Не трожь меня! Ради тебя я пожертвовала всем. Всем, что у меня было. Стараюсь, из сил выбиваюсь, а всё напрасно. Не будет нам счастья, ни здесь, ни там. Может, вообще нигде не будет. Приязни между мной и твоими родичами никогда не было, но и тут нам не лучше. Я ж не глухая, слышу, что люди говорят. Прошу тебя, поезжай один. Ради меня, Берман, ради наших дочек. Получи отцовское благословение, а потом возвращайся. Вернись к нам живой и невредимый, и уж тогда мы решим, либо здесь оставаться, либо уехать.