Сестричка - стр. 7

– Будем надеяться, с ним этого никогда не случится, – сказал я. – Что у него за аппарат?

– Маленький, с очень хорошей оптикой. Снимать можно при любом освещении. «Лейка».

Я полез в конверт и достал две небольшие, очень четкие фотографии.

– Снимки сделаны вовсе не «лейкой», – заметил я.

– Нет-нет. Его снимал Филип. Филип Андерсон. Молодой человек, с которым я одно время встречалась. – Орфамэй вздохнула. – Очевидно, потому-то я и обратилась к вам, мистер Марлоу. Потому что вас тоже зовут Филип.

Я буркнул: «Угу», но был слегка тронут.

– Что же сталось с Филипом Андерсоном?

– Но мы говорили об Оррине…

– Знаю, – перебил я. – Но что сталось с Филипом Андерсоном?

– Живет все там же, в Манхэттене. – Орфамэй отвела взгляд. – Матери он очень не нравился. Вы, наверное, знаете, как это бывает.

– Да, – ответил я. – Знаю. Можете заплакать, если хотите. Не стану вас упрекать. Я и сам сентиментальный плакса.

Я взглянул на фотографии. На одной Оррин смотрел вниз, и она мне была ни к чему. Другая представляла собой вполне сносный снимок высокого угловатого парня с близко поставленными глазами, тонким прямым ртом и острым подбородком. Выражение лица было таким, как я и ожидал. Если забудете вытереть ноги, этот парень напомнит вам. Отложив снимки, я взглянул на Орфамэй Квест, пытаясь найти в ее лице хотя бы отдаленное сходство с братом, но не смог. Ни малейшего сходства, что, разумеется, ни о чем не говорило. И не могло сказать.

– Ладно, – вздохнул я. – Съезжу туда, полюбопытствую. Но вы, наверное, и сами догадываетесь, что случилось. Ваш брат живет в чужом городе. Какое-то время недурно зарабатывает. Может, побольше, чем когда-либо в жизни. Встречает людей, каких до сих пор не встречал. Притом в городе – поверьте, я знаю Бэй-Сити, – совершенно не похожем на Манхэттен в штате Канзас. Поэтому он пренебрегает всем, что ему внушали, и не хочет, чтобы дома об этом узнали. Хватит с него семейного гнета.

Орфамэй молча поглядела на меня, потом потрясла головой:

– Нет, Оррин не способен на это, мистер Марлоу.

– На это способны все, – сказал я. – Особенно такие, как Оррин. Набожный парень из маленького городка, всю жизнь прожил под каблуком матери и надзором священника. Здесь он предоставлен сам себе. У него завелись деньги. Теперь ему подавай развлечений и света, отнюдь не того, что падает из восточного окна церкви. Не подумайте, что я осуждаю добродетельную жизнь. Я хочу сказать, что она ему осточертела. Так ведь?

Орфамэй молча кивнула.

– И он начинает пользоваться благами жизни, – продолжал я, – но не знает, как это делается. Здесь ведь тоже нужен опыт. Сходится с какой-нибудь заурядной девицей, пьет дешевое виски и чувствует себя ужасным грешником. В конце концов, парню двадцать девятый год: хочет поваляться в канаве, пусть себе. Потом он найдет, на кого свалить вину.