Сестренка - стр. 6
А я уже и забыла, что в детстве любила животных. Собаку родители заводить не разрешали, а кошки дома были всегда. Когда вышла замуж, заикнулась про котенка, но Костя сказал, что я даже цветы забываю поливать, какие мне животные. Он постоянно пенял на мою бесхозяйственность, хотя я действительно старалась, куда бы мы ни переезжали, создать уют.
– Ну что, я надеюсь, вы порвали все отношения с сыночком? – слышу я голос Юлиной подруги.
– А почему это вас интересует? – глуша гнев, спрашиваю я.
Она почесывает голову: вижу полумесяцы пота под мышками. Господи, все же хорошо, что я воспитала Юлю как дочь офицера – она, даже когда пополнела, выглядела так, что смотреть на нее было приятно.
– Вообще, Юля мне – не чужой человек, – твердо отвечает девушка.
– Вы, я так понимаю, дружите?
– У нас бостонский брак.
– Что?
– Брак у нас, говорю, бостонский.
– Что это за брак такой?
Я подозреваю Юлю в страшном грехе, и в голове только одна мысль: «Срочно к старцу, срочно к старцу…»
– Ну, вообще, понятие есть такое. Да вы погуглите – и все поймете.
– Мне некогда в интернете сидеть.
– А, ну да, я слышала, что вы находите время только на то, чтобы бить поклоны.
Яростью, которая во время этого разговора охватила меня, кажется, можно было отапливать комнату. Но, как это и случалось обычно, я подавила гневные порывы и хотела уже уйти, поняв, что ждать пробуждения дочери здесь будет слишком мучительно, и тут в комнату вошла Юля.
Дочь испытующе смотрела на меня.
– Выйди, пожалуйста, – попросила она бостонскую жену.
Я только и смогла выдавить:
– Дай мне руку.
Срочно нужно было прочитать молитву, срочно.
– Как я могу протянуть руку? У меня нет рук…
– Я тебя не понимаю…
– У меня нет ни рук, ни ног, ни живота. Нет у меня тела. Или есть, но я ему не хозяйка, – печально произнесла она.
Ее речь сбила меня с толку, и хоть я и не собиралась говорить о том, что чувствую на самом деле, что копила в себе все эти годы, слова вдруг стали сами рваться наружу:
– Я… Я раньше просыпалась с окровавленными губами – мне снилось, что сын бьет меня. И будто я позволяю ему это делать, только прикусываю губы до боли.
На Юлиных глазах – слезы, а я продолжаю причитать:
– Нужен выход. Нам всем нужен выход. Поехали к батюшке Науму, поехали, я прошу. Вам с Юрой надо бы обоим исповедаться, но я до него не могу дозвониться… Поехали, Юль.
Я готова была даже опуститься на колени. И она сжалилась надо мной:
– Хорошо. Если тебе это так надо, поехали.
И, несмотря на то что она сделала ударение на «тебе», я уходила от нее почти умиротворенной.
– Как там дела у Геннадия?