Серьезные мужчины - стр. 2
Они дошли до розовой бетонной скамейки – из тех, что посвящены памяти усопшего члена клуба «Ротари».
– Суматоха, – сказал человек, хлопая себя по бедрам. – У меня поездка. Я потому тебя и побеспокоил, Мани. Хотел побыстрее разделаться.
– Все в порядке, друг мой, – сказал Айян. – Важно, что нам удалось увидеться. – Он извлек отпечатанный листок бумаги и подал ему, добавив: – Тут все записано.
Человек изучил листок внимательнее, чем, вероятно, хотел. И попытался выглядеть невозмутимо, когда набитый наличными конверт ткнулся ему в грудь.
Чуть погодя коротышка ушел, мелкой иноходью показывая, насколько занят, а Айян остался сидеть на скамейке и глазеть. Ставки должны повышаться, сказал он себе. Игра должна выходить на следующий уровень. В некотором смысле то, что он сделал сейчас, было жестоко. Может, даже преступно. Но что мужчине до́лжно делать? Обычный конторщик, влипший в большой многотрудный мир, желает ощутить азарт жизни, желает освободить свою жену от заклятья желтушных стен. Что ему до́лжно делать?
Толпа на набережной Ворли прибывала – теперь это был громадный бесцветный рой. Бледные юноши с фиаско во взгляде бродили ордами-шеренгами и хихикали, глядя на аэробику недоступных женщин. И не давали проходу торопливым девушкам. Это Айяну в городе и нравилось: волглые толпы, великая нескончаемая давка, безмолвная месть нищих. В жалких лифтах и набитых поездах он частенько слышал послеобеденный пердеж, видел струпья на незнакомых лицах, прожилки в их неподвижных глазах. И тайные усики женщин. И ужасную свежую зелень на том месте, откуда их недавно удалили ниткой. Он ощущал тычки, толчки и тяжесть брюх. Любил он эту раздражающую давку Мумбаи: скопление безнадежных шаркающих человеческих тел, где его родили, – до некоторой степени удел и богатых. На улицах, в поездах, в помойных садиках и на внезапных пляжах нищими были все. В этом и справедливость.
Безрассудные влюбленные все прибывали и быстро занимали свободные места на парапете между другими слившимися парочками. Они тоже усаживались лицом к морю, спиной к плывущим мимо огромным толпам, обустраивались и втихаря принимались за свои дела. Воцарись тут вдруг всемогущая тишина, вы бы услышали щелчки тысяч бюстгальтерных застежек. Некоторые здесь были женаты, а кое-кто – даже друг на друге. Когда придет ночь, они отправятся в свои однокомнатные жилища размером с салон «мерседеса» и воссоединятся со своими детьми, стариками, братьями и сестрами, племянниками и племянницами – все живут под одной крышей в исполинских гроздьях бурлящих многоквартирников. Как чоулы БДЗ,