Серебряный змей - стр. 25
Служанки помогли мне добраться по постели, сняли обувь. Сандра обработала раны на руках, оставленные шипами роз. Закончив, они оставили меня одну.
Я смотрела на перевязанные ладони, лежавшие поверх одеяла. Чувствовала пустоту в душе. Неумолимо клонило в сон. Я не стала сопротивляться. Мое состояние не позволяло мыслить здраво, но действие капель должно скоро пройти. Тогда никто не сможет мне помешать.
Не знаю, сколько времени я провела, открывая и закрывая глаза. Не спала. С трудом пошевелила пальцами. Видимо, капли действовали иначе: не усыпляли, а обездвиживали или вызывали слабость. Что ж, хотя бы не мешали думать…
Итак, моя семья оказалась втянутой в какую-то неприятную историю. Сомневаюсь, что это был заговор, хотя император мог увидеть в их действиях угрозу. Мои родители не способны были и мухи обидеть, но кто-то мог из зависти опорочить их честное имя. Не помню, чтобы у нас были враги, но оказалось, что я так мало знала о своей семье. Что говорить о других?
Отец и тетя скрыли от меня правду. Должно быть, они решили, что действуют во благо, но я чувствовала себя обманутой. Мало того, что не знала истинной причины смерти мамы, так еще и должна была выйти замуж за человека, который не вызывал во мне иных чувств, кроме отвращения, – все для того, что еще больше сплотить наши семьи. Весьма достойное стремление, но не для меня. Должен быть иной выход, другое решение, которое позволит нам выстоять в борьбе с самим императором.
Вынашивая планы мести, я незаметно задремала и проснулась от того, что кто-то тряс меня за плечо.
– Арселия, вставай!
Я нехотя подчинилась. Розалия держала свечу так близко, что воск падал на платье. Она словно не замечала этого. Глаза ее лихорадочно блестели.
– Покажи мне руку!
Я снова не стала спорить. Тетя потянула повязку, закрывавшую правую ладонь, поднесла свечу еще ближе и вскрикнула.
Я проследила за ее взглядом, но не заметила ничего необычного. Пройдет пара дней, и от царапин не останется следа. Стоило ли так беспокоиться?
Нежность к этой порой суровой, но такой заботливой и чуткой женщине затопила сердце. Я поднялась и обняла ее. Тетя многое сделала, пытаясь заменить маму. Пусть я не всегда понимала мотивы ее поступков, но искренне любила ее.
– Его нет, Арселия, его больше нет!
– Кого? – не поняла я.
Розалия отодвинулась, поднесла мою руку к свету. На тыльной стороне ладони не было и намека на розу, связавшую нас с Густаво.
Я еле сдержала улыбку, хотя от радости мне хотелось танцевать и хлопать в ладоши. Свобода – какое чудесное слово! Как сладко оно звучит, словно песня соловья! Но одного взгляда на Розалию было достаточно, чтобы понять: она не разделяла моей радости. Ее глаза, наполненные слезами, опущенные уголки губ, дрожащие руки – все говорило о том, что случилось нечто ужасное.