Серебрянка, или Напевы морской раковины - стр. 4
– Ладно-ладно. Работящих в этом доме хватает, – примирительно сказала Долл. – Ненавижу я прясть и не буду! – Она в сердцах оттолкнула от себя колесо прялки.
– А почему ты ненавидишь прясть?
– Потому что не умею. Сама погляди! – предложила сестрёнке Долл и принялась сучить нить пухленькими, неловкими пальцами.
– Да уж, – с усмешкой заметила Полл, – не ахти.
– Никто не хочет делать то, что не умеет, – обиженно сказала Долл.
– Что ты?! – с жаром воскликнула Полл. – Я, например, не умею как птица летать, но очень хотела бы научиться. И бегать словно заяц я тоже не умею, но очень хочу. И прыгать как блоха не умею, а хочу. И королевой Норфолка мне не стать, а…
– Зато, – перебила сестру Долл, – ты отлично умеешь бегать с корзинкой к Чарли Луну. Беги, глянь, что ему в сети попалось. И выбирай палтусов покрупнее! – крикнула она вдогонку.
Полл тем временем ступила за порог. Над крыльцом, пронзительно крича, реяли чайки.
Последний вопрос Полл задала уже с нижней ступеньки:
– А о палтусах ты тоже мечтаешь?
Долл задумалась.
– Могу и о палтусах, – промолвила она наконец. – Только о беляшах лучше мечтается.
– Киу! Киу! – громко заверещала Полл, подражая гортанным, резким крикам чаек.
Внезапно где-то вдалеке загомонила целая стая: какие-то птицы курлыкали и хлопали крыльями. Их крики походили на треск свежесотканного, небелёного ещё полотна, когда его рвут.
Даже Долл – уж на что ленива – и то обернулась.
– Должно, серпоклювки над Ведьминым лесом пролетают, – сказала она.
Сёстры прислушивались к тревожному гомону, пока он наконец не затих вдали. Полл стояла на пороге и задумчиво хмурила лоб.
– Долл!
– Что?..
– Почему серпоклювки курлычат всего сильней над Ведьминым лесом?
– Спроси чего полегче, – ответила Долл, хотя имела в виду совсем другое: ни о чём меня больше не спрашивай.
– Ну и ладно, – насупилась Полл. – Вот вырасту и без тебя всё узнаю.
И Полл отправилась через поле к берегу, помахивая пустой корзинкой.
Глава III
Мечта сбывается
– До чего ж хорошо одной остаться! – сказала себе Долл, провожая взглядом шуструю тоненькую фигурку сестры. – И почему люди так болтливы?
Сама Долл болтливостью не отличалась – шевелить языком ей было лень. Кругом тишина, только поскрипывают мельничные крылья. Долл явственно представила, как течёт под жернова струйка твёрдых золотистых зёрнышек, как сыплется из-под них белоснежная мука.
«Крутись, ветряк! А вы, камни, перетирайте зерно! – думала Долл. – Мелите муку, побольше муки, ещё больше! Мелите муку для беляшей. Горсти, меры, лари, мешки отличной пшеничной муки! Дюжины и дюжины огромных, круглых, пышных, жирных беляшей».