Серебрянка, или Напевы морской раковины - стр. 6
Когда я был президентом Фонда, день заканчивал очень поздно, потому что ездил на Белоярку, заезжал на Изоплит в реабилитационный центр и только после этого, полностью высушенный, почти ночью ковылял домой.
А Витя Махотин жил прямо по дороге, на улице Ирбитской. Витя называл ее «Ирбитская-стрит» и добавлял, что раньше он жил на «Финских коммунаров-стрит».
У меня руль прямо сам туда поворачивал. Я стукал кулаком в стенку, заходил.
Витя жил небогато, но очень чисто. У него в комнате была куча книжек и картинки. Картинки он мне дарил (а я еще, болван, кочевряжился и не всегда брал). Мы с ним чаю заварим в эмалированных кружках, пряники, сахар… И сидим, о жизни разговариваем.
А тут как-то Витя достал альбом с фотографиями.
Я смотрел, смотрел:
– Витя, а сколько у тебя детей?
Не задумываясь:
– Восемнадцать.
Я взвыл:
– Витя, ну хорош врать! Если б ты сказал «пять», ты б меня уже убил наповал. Ну, скинь немножко!
– Хорошо. Шестнадцать. Но больше не скину, даже не проси! – Вскочил. Борода всклокочена. – И не вздумай торговаться, я против истины не пойду!
Я говорю:
– Ну, хорошо, перечисли.
– Лешка, Петька, Ленка, Илюху ты знаешь, Анька, Вовка, Прохора ты знаешь, Серега, Клавка…
Бормотал, бормотал, загибал пальцы – сбился.
– Слушай, – говорит, – я ведь тебе наврал. Похоже, все-таки восемнадцать.
Я тем временем фотки смотрю:
– Витя, ты сколько раз был женат?
– Восемь. Или девять. Вот здесь точно не скажу – соврать боюсь.
Показываю фотку:
– А это кто?
– О! Это Светка! Как я ее любил!
– Это что, мать Прохора?
– Нет, мать Прохора – другая Светка. Я ее еще больше любил! Это Ленкина мать.
– Так это она к тебе с дочкой тогда приходила?
– Нет. С дочкой Юля приходила.
– Это с которой у тебя еще в детдоме любовь была?
– Нет. В детдоме у меня была любовь с Танькой… Как я ее любил!
Я растрогался.
– Витя, – спрашиваю, – это была первая любовь?
– Что ты! – отвечает. – Первая любовь вот – Аленка!
Выхватывает фотку: стоит испуганная девочка с мишкой в руке, мишка свисает до полу.
Начинает мечтательно:
– Ей было семь, а мне восемь…
– Так ты же говорил, что она была взрослая!
– Это не она была взрослая! А наша воспитательница Элла Герасимовна! Но это было уже позднее…
– А это кто, твой друг?
– Какой друг?! Это мой сын!
– Так это который от Розки?
– Ну ты даешь! От Розки – Илюха! А это Ваня – от Лили.
– Вот это, что ли, Лилина фотка?
– Это не Лиля! Это Генриетта! Я ее до сих пор люблю!
– А это чья фотка?
Бамс меня по руке!
– А вот этого не трожь! Могут у меня, у взрослого человека, быть маленькие тайны?..
Конечно, Витя прикалывался. Потому что имена каждый раз менялись. Но получалось у него очень складно и красиво.