Серебряная река - стр. 25
– Баба, да его и не видать совсем, – возразила Хацет. Их корабль еще не пришвартовался у призрачной набережной за пределами стен Дэвабада, и ее будущий муж был всего лишь крохотной фигуркой в черных одеяниях. – О его внешности отсюда невозможно судить.
– У меня превосходное зрение. Благодать, никому не нужная в этом несчастном логове туманов. – Сеиф шмыгнул носом. – Они хотя бы могли привести в порядок пристань к твоему прибытию.
Хацет и хотелось бы что-нибудь возразить, но город, с которым она связала свою судьбу, не встречал ее с приветливым лицом этим утром. Прежде она лишь один раз была в Дэвабаде, еще маленькой девочкой, и до сих пор с трепетом вспоминала туман, скрывавший остров. Его латунные стены сверкали на ярком солнце, зеленеющие горы служили задником для этого поразительного города с его тысячью башен и храмов. В тот раз Дэвабад показался ей самой сущностью магии.
Теперь Дэвабад был окутан таким саваном тумана, что Хацет даже не видела города, только слабый намек на его стены. Пустые пристани выступали из мглы, разломанные сваи торчали из воды или лежали, переломанные, на берегу, как брошенные мертвые тела. Не очень гостеприимный вид. Их песчаный корабль беззвучно прошел по неподвижной воде озера, и Хацет могла только представлять себе, насколько чуждым это цветастое судно должно было выглядеть на фоне невыразительной серости. Перед отплытием его разукрасили для торжества, для гордого провозглашения богатства и силы Аяанле. Поверхности корабля были позолочены, эта краска могла бы сверкать, будь на небе солнце, но теперь обрела желтый цвет опавших листьев. До нелепости дорогие шелковые паруса безвольно висели в безветрии, и герб ее народа и Аяанле не был виден.
Все казалось не таким, каким должно было выглядеть. Хацет крепче ухватилась за корабельные поручни.
– Ты ничего не хочешь сделать, чтобы мне стало полегче.
– Я и не пытаюсь сделать тебе полегче. Я пытаюсь сделать так, чтобы ты отказалась от этой нелепой схемы. – Ее отец повернулся к ней лицом, озорство в его глазах сменилось озабоченностью. – Ты чужая в этом месте, дочка, и меня убивает мысль о том, что я должен оставить тебя здесь. Ты должна править Шефалой, а не этой голой дэвской скалой.
«Мне нужно нечто большее, чем Шефала». Но вслух Хацет этого не сказала.
– Повернуть назад невозможно, и ты это знаешь. Если я переменю свое решение сейчас, это станет таким ужасным оскорблением для гезири, что три века пройдет, прежде чем наш народ снова обретет здесь какое-либо влияние. – Хацет сжала его руку, пытаясь придать своему лицу выражение уверенности. – И ты, вероятно, помнишь, что этот выбор сделала я сама.