Серебро змея - стр. 21

– Нет, не знаю. Я действительно здесь совсем чужой. – Ему удалось усесться прямо на траву, повернувшись, чтобы лучше видеть извивающиеся витки и петли умирающего змея. Кайан все еще приходил в себя после только что перенесенного ужаса и приспосабливался к новизне своего положения.

– Мы не сможем попытаться снять шкуру до захода солнца, а до этого времени лопоухие будут здесь, – сказал Жак. – Кроме того, ни одна боевая кобыла не сможет перенести шкуру, которая весила бы столько, сколько эта. Какая жалость; здесь хватило бы на целое состояние. Освобождение множества рабов со всем, что за этим последует.

– Девушка, – сказал Кайан. – Лучше всего нам будет освободить ее. – Это должно было быть первым, что ему следовало сделать, но ему потребовалось время для того, чтобы прийти в себя.

– Если мы сделаем это, лопоухие погонятся за нами.

– После такой вот твари, – сказал Кайан, кивнув на огромного змея, – меня это не очень пугает. – Кто же такие эти лопоухие? Что, здесь действительно существуют уши другого, третьего вида?

Жак отправился за своей лошадью, которая убрела куда-то в сторону во время их разговора, а Кайан поднял свой меч и побежал обратно к девушке. Вблизи она выглядела еще более похожей на Ленору Барли. Та всегда была симпатичной девушкой, но он не хотел жениться на ней. Это была идея его матери. Дома он всегда считал, что Ленора аристократка и весьма тщеславна, совсем не похожая на женщин кухни и служанок. Но сейчас, когда он заглянул в это прекрасное лицо, то удивился, почему он все-таки не женился на Леноре.

Один легким взмахом перчатки разбили цепи, сначала левую, потом правую. Цепи легко отвалились в стороны, ярко блестя на солнце: настоящее серебро.

– О спасибо, спасибо тебе, – воскликнула круглоухая девушка, ее грудь вздымалась от возбуждения.

– Я здесь чужеземец, – сказал Кайан, пытаясь не слишком показывать, что он все заметил. – Можно сказать, что из-за пределов этого мира. А ты откуда?

– Мое имя Лонни Барк, родом из Фэрвью. Дело в том, что сборщик налогов доставил меня прямиком к лопоухим. А они каждый год приносят жертву и предпочитают, чтобы она была чужеземкой, приятной внешности, белокурой и, – на мгновение она заколебалась и, покраснев, закончила, – девственницей.

– Тогда ты никогда по-настоящему… – заколебался он, потом храбро продолжал, – не была рабыней? – Мальчиков-рабов все время били для того, чтобы сломить их дух; девушек-рабынь насиловали до тех пор, пока они не переставали сопротивляться. Он пытался внушить себе, что это не влияет на его отношение к ней, но в глубине души понимал, что у него есть устоявшийся взгляд на эти вещи.