Сердце зверя - стр. 45
– Я же говорю, сильная. – Албасты вышла из озера, поднялась по прозрачным, из воды вырастающим ступеням, отжала длинную косу. – Намучилась я.
Она и вправду казалась усталой, настолько, насколько может казаться усталой нежить. На идеальном лице ее то и дело проскальзывали уродливые старушечьи черты, словно бы лицо это шло рябью.
– Спасибо. – Что еще он мог сказать? Берг даже не знал, нужна ли албасты его благодарность.
– Не благодари. – Коса расплелась, и по белым волосам теперь скользил костяной гребень. – Не ради тебя я это делаю и не ради нее. – Она кивнула в сторону каменной Евдокии, которая, казалось, прислушивалась к их разговору. – Мне нужно отвлечься.
– От чего?
– От мыслей о девочке. А не думать о ней тяжело. – Волосы не желали разбираться на пряди, сбивались в колтун. – Приходится искать себе забаву. Ты мне побольше давай забав, глядишь, людишки целее будут.
– Не надо никого убивать, – сказал Август и сам почувствовал, как нелепо и беспомощно звучат его слова.
– Никого? – Соболиная бровь насмешливо приподнялась, а гребень зло дернул волосы, вырывая клок, который тут же, прямо на костяных зубьях, превратился в туман, сполз в озеро.
– Пока я не скажу. – Отчего он, беспомощный человечек, решил, что албасты станет его слушаться? Но она послушалась.
– Мне плоть не нужна, – сказала, усмехнувшись. – Мне страх нужен, страхов вокруг острова много, а будет еще больше. Чую запах крови. И с каждым днем он все сильнее.
– Что это значит?
Албасты ничего не ответила, ступила на озерную гладь и с головой ушла под воду, словно ее и не было. На круги на воде Август смотрел с растерянностью, а каменная Евдокия, кажется, с осуждением.
Девица появилась на острове на следующий день. Приплыла на лодке с каким-то пареньком из местных. Август как раз сидел на берегу, смотрел, как рассветное солнце золотит черные стены маяка. Эти утренние часы нравились ему особенно, они отгоняли призраков ночи, вселяли в Августа если не веру в новый день, то хотя бы силу этот день прожить. Гостей он не ждал, гости нынче приплывали на остров с другой стороны, высаживались на дощатой пристани возле дома-химеры, маяк обходили стороной. А девица вот не обошла.
Она выбралась из лодки, что-то тихо сказала парнишке, и тот, кивнув, остался ждать, сам на берег не сошел. На Августа он почти не смотрел, разглядывал маячную башню, щурясь от неяркого еще солнца. А девица смотрела на Августа, и ему вдруг подумалось, что приплыла она именно к нему. Хотя быть такого не могло. Тем, кому до него еще было дело, на острове он показываться запретил строго-настрого. Хорошо хоть слушались, не перечили. От Виктора с Настей два раза в неделю появлялся мужичок, привозил еду и чистую одежу, забирал старую, грязную, интересовался, не нужно ли Августу еще что-нибудь, и, получив отрицательный ответ, уплывал обратно. Может, девица сменила того мужичка?