Сердце некроманта - стр. 16
Он засмеялся, резко оборвал смех, когда я снова коснулась его спины.
– Ну да, особенно когда в семье еще парочка девчонок, которых надо выдавать замуж. Но такую красотку взяли бы и без приданого.
– Я не хочу замуж, – ровным голосом произнесла я.
В самом деле, может, если бы я росла в семье, как другие девочки, сейчас бы мечтала о женихе… Да и хвала пресветлому, что мне выпал другой путь. Выдадут, на кого отец укажет, и моли богов, чтобы не совсем уж старый да противный!
Конечно, дети… Но ведь при храмах есть приюты, я смогу растить детей и заботиться о них, пусть не о собственных.
– Правда? Я слышал, все девочки хотят замуж.
– Не могу говорить за всех. Я – не хочу.
Помогать страждущим, нести исцеление и свет истинной веры – чем, в конце концов, этот путь хуже участи хранительницы домашнего очага?
– Неужели тебя никто не обнимал как следует? – не унимался Дитрих. – Не целовал так, что дыхание перехватывает?
– Твои вопросы неуместны. – Я хотела произнести это ледяным тоном, но румянец снова залил щеки, и ничего не получилось.
– Почему неуместны? Такая юная и такая красивая – парни должны бы к тебе липнуть почище комаров. Неужели на тебя никто не заглядывался, и никто не глянулся тебе?
Да что он несет!
– Грех лелеять дурные помыслы в отношении светлой жрицы!
– Думаешь, если мужчине сказать, что грех возжелать красивую девушку, он немедленно станет евнухом?
Какое-то время я могла только возмущенно хватать ртом воздух.
– Как ты смеешь! – выдохнула я наконец.
Дитрих расхохотался.
Горло сдавила обида. Захотелось скинуть все зелья в корзинку и уйти.
Нет. Когда речь идет о спасении души, не до моей гордыни. Хотя уже очевидно, что все зря. Я переоценила себя и помочь ему не смогу. И значит, завтра мне стоять рядом с костром, а потом всю оставшуюся жизнь думать, что следовало сделать или сказать по-другому, и тогда он поверил бы мне. Избавил себя пусть не от смерти, но от боли и, что куда хуже, – от вечных мук. Что надо было сделать или сказать, дабы эти муки навеки не остались и на моей совести.
– Я больше не буду с тобой разговаривать, – сказала я, продолжая обмывать раны Дитриха и внимательно вглядываясь в них.
Неужели я ошиблась? Неужели здесь, в каменном мешке без магии, бессильны и зелья?
Нет, кажется, краснота потихоньку начинает уменьшаться, и борозды от кнута выглядят не такими глубокими, потому что спадает отек вокруг них.
Обрадовавшись, я сунула использованную корпию в принесенный для этого глиняный горшок, убрала отвар и достала мазь, которая ускоряла заживление ран. Снова склонилась над черным. Да, в самом деле снадобья действуют – он уже не вздрагивал от каждого прикосновения, и тело его не источало жар.