Сердце Грозы - стр. 12
Герцогиня. Наследница провинции. Она все время будет на виду, шаг вправо, шаг влево, капелька пены у рта – и Его Королевское Величество не преминет поинтересоваться обстоятельствами смерти деда. И кто гарантирует, что Веласко нас не сдаст?
Значит, что?
Значит, мне придется жить – существовать – в этой соплячке, из-за которой я уже погибла в своем мире? Тихо, смирно, ничем не выдавая себя, так? – скрипнули зубы, и унявшаяся было злость разгорелась с новой силой, выворачивая мелкие суставы чужих пальцев. Зажмурившись от боли, Джоанна расплакалась. Горько-соленые капли потекли по щекам, впиталась в колючую душную тряпку, закрывавшую лицо.
Сними! – рявкнула я.
Дрожащая девчонка торопливо опустила ткань, и я, пытаясь успокоиться, глубоко вдохнула свежий пока еще прохладный воздух. Позже станет невыносимо жарко, поднимется густая пыль, а кожа на запястьях всего за пару дней превратится из болезненно-серой в коричневую – загар к Джоанне лип, будто мы на Майорке. Позже я буду рассматривать другие деревья и скалы, выгоревшую землю, странненьких птиц – одни походили на земных, другие, к счастью, редкие, на черт знает что, взбегающее вверх по вертикальным стволам. Позже буду думать, как мне приспособиться к этому миру, а пока… Пока единственное, что я могла, это беситься и удерживать в сознании Джоанну, слишком остро реагирующую на каждую вспышку гнева.
…и не привлекать внимания Веласко.
Слуга, телохранитель, конюх, повар, проводник, маньяк с арбалетом, он гнал по бездорожью как Б-г на душу положит, то заставляя нас продираться сквозь чащу, то, спотыкаясь, карабкаться в горы, то петлять по каньонам. Пихты и оливковые рощи побережья сменялись буковым лесом, похожим на темный зал с сумрачно-зелеными сводами. Гладкие стволы без единой ветки – колонны, преющие травы – ковер, заглушающий топот копыт. Воздух под кронами затхлый, тяжелый, и редкие просветы радовали ветром и волей. Впрочем, недолго. Стоило нам выехать на солнце, и я начинала дымиться: палило как в тех видео с ютуба, где на капотах жарят яичницу. Может быть, даже сильнее – бесплодная земля многие на мили превратилась в камень и пыль, глубокие трещины в ней походили на разинутые рты, тщетно ждущие воду. Я сама была с таким же ртом - обветренным, забывшим, что такое влага. Листья на редких дубах и березах вокруг пожелтели, скукожились, срываясь от легких прикосновений. Дрова для костра не приходилось даже искать – достаточно было сломать пару веток. Иссохший кустарник подлеска шуршал на горячем ветру, как балетные пачки.