Сердце Бояджи - стр. 43

Его шутка взбодрила домочадцев: посыпались смешки, шутки Ферита и добрые укоры Османа-аги.
Дила же все еще смотрела на Архан-бея, чувствуя, что он печален.

– Архан-бей, хотите я сделаю вам тост с маслом и медом? Мой папа очень любил, – не дожидаясь ответа, на чистой интуиции Дила потянулась к кусочку поджаренного хлеба – теплому, душистому. – Вот, – она мазнула свежего масла, добавила маленькую ложечку меда и протянула угощение, – это полезно и вкусно.

Глава холдинга Бояджи очнулся, брови его изогнулись печально:

– Спасибо, цветочек, – рука его дрогнула, когда он принял тост из рук Дилы. – Это... – он запнулся, – приятно. Я очень люблю своих сыновей, они моя гордость, мои львы, но теперь жалею, что у меня нет дочери, – он склонился и поцеловал Дилу в лоб. – Твой чай остыл, попросить для тебя свежего?

– Попросите, пожалуйста, – Дил не хотела чая, но очень радовалась заботе.

– Интересно, а почему Архану, а не мне? – ага, видимо, тоже хотел тоста. – Дила, нахалка, как можешь обойти старшего?

Дил, улыбнувшись, сделала тост и для аги, а потом выступил Фуат:

– Ну кто я такой, чтобы получить тост от тебя, душа моя? – и нагло протянул свою тарелку.

Девушка хихикнула и сделала тост для красавца. Вслед за Фуатом заныл Ферит и тоже получил угощение. Ферхат промолчал, но внимательно проследил за тем, как Дил готовила тосты.

– Что, сын, обошли тебя заботой? – Архан-бей разломил свой тост и передал половину Ферхату; тот нимало не смутившись, закинул его в рот целиком, прожевал и кивнул.

– Явный подает нам знаки, – Осман-ага вытер рот салфеткой. – Дила должна остаться с нами. Есть возражения?

Никто не возразил, даже Дила: она просто побоялась произнести слово и все потому, что ага грозно свел брови и посмотрел на нее. Дил была уверена в том, что ага пригрозил бы ей тростью, но сейчас ее держал в руках Мехмет-бей.

Дворецкий послал ироничный взгляд Диле, а та, не выдержав, все же, заговорила:

– Осман-ага, это большая честь для меня. Я бы сказала, слишком большая. Спасибо за заботу, да продлит Всевышний ваши дни, но у меня есть свой дом.

Семейство Бояджи замерло. Молчание показалось Диле предгрозовым; она уже ждала гнева аги, но ее спас ...Ферхат:

– Домичек, – он, видимо, запомнил дурашливое слово, которое и стало началом их вчерашней ссоры.

– Что?! – Осман-ага отвлекся на старшего внука.

– Домичек, – Ферхат наградил Дилу странным взглядом. – Дила-ханым так называет свой дом.

– Это что значит? Как это понимать?

Все смотрели теперь на Дилу, а она – на всех:

– Ну... – девушка оглядела стены, потолок, – это такая детская игра. Когда я была маленькой, то очень долго не хотела говорить. Бабушка переживала, мама волновалась, а папа учил. Мы ходили гулять, и он просил рассказать, что я вижу, притворялся, что сам видит плохо. Однажды он показал мне кошку. Она была такая черная с белыми пятнами. Папа очень просил рассказать, какая она, а я и сказала, что черняхва-белочка*. Это стало семейной игрой, мы собирались за столом и коверкали слова. Ну, чтобы посмеяться.