Серая скала (сборник) - стр. 2
Несмотря на открытое окно, в комнате было душно и пахло краской. Спал я плохо. Мне чудились какие-то страшные фигуры, смотрящие неподвижными глазами из всех углов и протягивающие ко мне длинные, покрытые броней щупальца.
Впрочем, проснулся я бодрым. Яркое солнце, свежий утренний воздух, веселые голоса строителей, работающих на лесах под окнами, рассеяли все тревоги минувшей ночи. Я привел себя в порядок и пошел в столовую. Она помещалась в уже отремонтированной половине первого этажа. Там было очень мило: чистые скатерти, цветы, новая посуда.
Несмотря на ранний час, за одним из столиков уже завтракал какой-то красивый молодой человек с густой черной шевелюрой, коротко подстриженными усами и в очках. Новенький серый костюм сидел на нем великолепно. Золотые часы замысловатой формы на руке, внушительных размеров автоматическая ручка и карандаш, торчащие из кармана пиджака, расческа в виде золотой рыбки, которую я заметил в бумажнике, когда он расплачивался, говорили о его стремлении быть оригинальным. Он читал газету и только мельком взглянул на меня.
– Кто это такой? – спросил я старика заведующего, когда незнакомец вышел.
– Корреспондент какой-то газеты, – ответил он. – Уже две недели здесь живет.
Позавтракав, я пошел осмотреть ту половину первого этажа, где при гестапо было тюремное помещение. Большинство комнат было уже отремонтировано, но несколько камер остались в прежнем виде. Я зашел в одну из них. В ней царил полумрак. Оба ее окна были на три четверти заложены кирпичом. В оставшейся сверху щели чернели прутья железной решетки. Слабый свет, еле пробивавшийся сквозь пыльные стекла, тускло освещал серые стены, кое-где покрытые пятнами сырости.
Лампа, вдавленная в грязный потолок, деревянные нары вдоль стен, железная дверь с засовом и глазком – вот и все. Вглядевшись, я заметил, что стены во многих местах исписаны. Вот надпись синим карандашом, крупным, твердым почерком: «Товарищи, держитесь!» И дальше: «Мы презираем вас, палачи!» Рядом нацарапанные чем-то острым строки: «Здесь провели свои последние часы Толя Сердобин и Женя Аносов. Товарищи, отомстите за нас!» А ниже почти стертая надпись углем: «Выполнил свой долг перед Родиной и умираю!»
Еще и еще надписи – твердой рукой мужчины, детским и женским почерком – свидетели мужества, героизма и бесстрашия советских людей.
Глубоко потрясенный, я вышел из комнаты. Рядом была другая камера, поменьше. Там было светлее: ремонт кончался, решетку выломали, разобрали кирпичную кладку окна и убрали нары. Потолок и одну из стен уже вычистили. Другую стену рабочий чистил скребком. Я хотел было уйти, как вдруг заметил на этой стене, прямо над полом, несколько рядов чисел, старательно и четко написанных карандашом. Числа были однозначные и двузначные, разделенные промежутками. Что это могло означать?