Серафина - стр. 52
Приходится усмехнуться над этой тщеславной мыслью, потому что я и настоящего-то не понимаю, и в мире нет больше ничего, кроме этого поцелуя.
Воспоминание оборвалось, выбросив меня не в сад, а в реальный мир. Холодный, жесткий пол, мятая сорочка, вкус горечи во рту, одиночество. Голова кружилась, перед глазами все плыло и… фу! Она целовалась с моим отцом.
Я откинула голову на кровать и задышала размеренно, пытаясь выбросить из головы чувство настолько ужасное, что мне не хватало смелости его осознать.
Пять лет я подавляла всякую мысль о ней. Амалин Дуканахан из моих детских фантазий сменилась пустотой, провалом, пропастью, в которой свистели ветры. Я не могла заполнить пустоту Линн. Это имя для меня ничего не значило; оно было пустым символом, как ноль.
Из одного этого воспоминания я узнала о ней в тысячу раз больше, чем раньше. Я знала, как лежало перо в ее пальцах, как колотилось ее сердце при виде моего отца, как глубоко ее трогала красота звуков. Знала все, что она чувствовала; я была ею и чувствовала это сама.
Подобная глубина понимания, конечно же, должна была бы меня к ней расположить. Я должна была бы ощутить связь между нами, радость от того, что нашла ее, хоть какое-то теплое, пылкое облегчение, покой, хоть что-то. По-крайней мере, что-нибудь хорошее. Наверное, даже не важно, в каком смысле хорошее?
Небеса, она ведь была моей родной матерью!
Но ничего подобного. Я заметила чувство издалека, поняла, как оно мучительно, и задавила его так, что в конечном счете не почувствовала ровным счетом ничего.
Кое-как подняв себя на ноги, я поплелась в другую комнату. Маленький хронометр показывал два часа пополуночи, но мне было все равно, разбужу ли я Орму. Он заслужил сегодня не выспаться. Я сыграла наш аккорд, а потом еще раз – громче и вреднее.
Голос Ормы прорезался неожиданно четко:
– Я не знал, ожидать ли от тебя сообщения. Почему ты не пришла?
Пришлось постараться, чтобы собственный голос меня послушался.
– Полагаю, ты не волновался.
– О чем конкретно?
– Один из моих гротесков странно себя ведет.
Я собиралась выйти в город после заката, но так и не добралась до тебя. Тебе не пришло в голову, что что-то могло случиться?
Последовало задумчивое молчание.
– Нет. Полагаю, сейчас ты скажешь, что все-таки случилось.
Я вытерла глаза рукой. Сил спорить не было, так что я просто рассказала обо всем, что произошло: об опасениях насчет Летучего мыша, о видении, о материнских воспоминаниях. Уже закончила, а он молчал еще так долго, что пришлось постучать пальцем по глазу котенка.
– Я здесь, – отозвался Орма. – Повезло, что не произошло ничего плохого, когда у тебя случилось видение.