Серафина - стр. 54
Вечером я все же явилась в голубой салон, причем очень рано, надеясь показаться принцессе, познакомиться с протеже Виридиуса и удалиться еще до того, как прибудет большинство гостей. Но тут же поняла свою ошибку: Виридиуса там вообще еще не было. Естественно, не было; со старого пижона станется заявиться с опозданием. И он даже не поверит, что я приходила, если сбегу до его появления. Все, чего я добилась, – придется мучиться от неловкости еще дольше.
На праздниках от меня никогда не было толку, даже когда я еще не знала, сколько всего мне нужно скрывать.
В больших компаниях наполовину незнакомых людей я закрывалась, словно устрица. Судя по всему, оставалось только весь вечер стоять в одиночестве где-нибудь в углу, набивая рот пирожными.
Даже Глиссельды еще не было; вот как идиотски рано я пришла. Слуги зажигали свечи в канделябрах и разглаживали скатерти, украдкой бросая на меня взгляды. Я неспешно прошлась в дальнюю часть салона мимо зоны для гостей с обитыми роскошной материей креслами, мимо позолоченных колонн. Вышла на участок, покрытый паркетным полом и предназначенный для танцев. В углу были кое-как свалены табуреты и пюпитры; я подготовила места для квартета, надеясь, что делаю что-то полезное, а не просто выставляю себя на посмешище.
Явилось пятеро – Гантард, два альта, локтевая волынка и барабан – и я поставила пятый табурет. Они, кажется, рады были меня видеть и совсем не удивились тому, что помощница композитора расставляет пюпитры музыкантам. Может, удастся весь вечер простоять в их углу, переворачивая им страницы и принося эль?
Точнее, вино. Тут все же дворец, а не «Веселая макака».
Потихоньку начали стекаться придворные, все в шелках и парче. Я надела свое лучшее платье, темно-синее, из коломянки, с неброской вышивкой по кромке – но то, что в городе выглядело элегантным, здесь смотрелось убого.
Я слилась со стеной, надеясь, что никто со мной не заговорит. Некоторые из придворных оказались мне знакомы: во дворце были профессиональные музыканты – Гантард и остальные – но многие молодые люди при дворе занимались музыкой в часы досуга. Обычно они присоединялись к хору, но вон тот светловолосый самсамец, что стоял напротив, отлично играл на виоле да гамба.
Его звали Йозеф, граф Апсиг. Он заметил, что я на него смотрю, и провел ладонью по пшеничным волосам, будто похваляясь своей красотой. Я отвела взгляд.
Самсамцы славились простотой вкусов, но здесь даже они выглядели нарядней меня. Их купцы в городе одевались в неброские коричневые тона; придворные же наряжались в дорогие черные, стараясь смотреться одновременно роскошно и строго. На случай, если кто-то из гореддцев не мог распознать дороговизну ткани на вид, манжеты их обрамляло пышное кружево, а шеи – жесткие гофрированные воротники.