Сэр Евгений - стр. 41
Мы выехали на рыночную площадь. Торговля уже закончилась, и только какие-то оборванные люди обоего пола копошились у куч с отбросами, отпихивая друг друга.
– Нищие, – пояснил телохранитель. – Подбирают остатки еды. Все, что осталось от торговцев. Жрут как свиньи. И пахнут как свиньи.
На перекрестке стояли, опираясь на копья, несколько городских стражников, кто с любопытством, а кто со скукой наблюдая за отвратительным пиршеством.
Найдя постоялый двор, сначала решили вопрос с ночлегом, потом я заплатил конюху, оставив на его попечение лошадей, и мы снова вышли на улицу. Солнце уже садилось, но ложиться спать было рановато. Мне хотелось остаться одному. Посидеть за стаканом вина и хорошенько подумать над тем, что недавно произошло на моих глазах.
Хотя я знал о жестокости и дикости средневековых нравов, но, как говорится, знать это одно, а видеть своими глазами – совсем другое.
«Привыкну, – подумал я. – Иначе никак. Да и некуда мне деться с подводной лодки, называемой Средневековьем…»
Хью не терпелось удариться в загул.
– Мой господин, я могу быть свободен или вам понадобятся мои услуги? – спросил он.
Намек был понятен. Сунув монету ему в руку, я его отпустил. Джеффри, видя мое состояние и желая развлечь господина, предложил сходить к проституткам. И я подумал: почему бы и нет? Телохранитель тут же окликнул грязного мальчишку лет двенадцати, с соломой в волосах, тащившего седло на конюшню:
– Эй, парень, где тут хороших шлюх найти?
– По этой улице, вон туда! – он мотнул головой. – Называется «Черная кобыла».
Улица, по которой мы шли, была узкой и кривой. Первые этажи зданий занимали лавки и мастерские. Из открытых окон доносились голоса, лязг и стук. А еще была вонь, она шла от мусорных куч и грязных луж. Только я скривился от очередного отвратительного запаха, шибанувшего в нос, как по ушам ударил пронзительный свинячий визг. Мясник прямо на булыжной мостовой резал свинью. Одни прохожие старательно переступали через лужу крови и кишки, другие же не обращали никакого внимания на противное чавканье под своими подошвами. От этой неудобоваримой картины мое и без того неважное настроение испортилось еще больше. Еще через пару десятков метров мы увидели подвешенный на ржавых крюках деревянный щит, на котором была изображена черная лошадь.
– Нам сюда, – Джеффри глянул на меня, словно спрашивая позволения.
Я кивнул.
Помещение с низким потолком, нависающим почти над самой головой, было наполнено смесью запахов готовящейся пищи и бесплатной общественной уборной. В неровном свете свечей я разглядел мужчин и женщин, сидевших за двумя длинными столами. На столешницах, в лужицах пролитого вина и эля, стояли кувшины, кружки, миски с едой и объедками. Кто-то из присутствующих пил, кто-то разговаривал, а одна парочка целовалась взасос. В дальнем конце одного из столов сидел окончательно опьяневший мужчина. Он спал, положив голову на стол, временами громко всхрапывая. За стойкой стоял толстопузый хозяин с красным лицом. Судя по его потасканной и опухшей физиономии, он сам, в первую очередь, пользовался всеми теми удовольствиями, которые предоставлял посетителям. Вином и женщинами.