Сентиенты - стр. 3
И все же было с этой вышкой что-то не то. Что-то, чего Джакоби не смог бы объяснить – ощущение угрозы, которое невозможно было игнорировать.
Когда твои органы чувств раскачаны до сверхвеличин, когда нервных окончаний в сотни раз больше, чем у людей, а под череп вшит датчик, способный видеть глазами дронов – развивается некое новое чутье. И это даже не интуиция, проще будет назвать это «провидение».
Джакоби знал, что вышка представляет собой особую опасность. Как знал он и то, что должен пойти туда один.
– Лейтенант, Сол, оставаться на месте и следить за обстановкой, – произнес он.
Мэйджи и Сол удивленно переглянулись, однако приказ, разумеется, никто оспаривать не стал.
– Сол, на тебе данные телеметрии, в частности расположение мин, – произнес Джакоби, открывая облако, позволяя эмоциями своих товарищей пролиться в него: недоумение, нервозность, Голод… надо будет дать им хорошенько восстановить силы после внеплановой вылазки.
Перед вышкой простиралось минное поле, и это была отнюдь не метафора – вампиры действительно усеивали взрывчаткой подходы к своим гнездам. Впрочем, для разведки это не представляло опасности. Благодаря Солу, главному по связи в их взводе, Джакоби мог видеть заминированные участки, коих было не меньше двадцати. Расположение каждого из них он без труда запомнил в первые же секунды. Дальше дело за малым – проникнуть внутрь, оценить обстановку… впрочем, будь в вышке что-то действительно ценное и охраняемое, вроде коконов с молодняком, Джакоби давно лежал бы на земле с перерезанным горлом. Как и его мини-группа.
В его планы не входил разгром жилища вампиров; он был обязан предлагать мир в первую очередь: вампиры не трогают человеческие деревни, отряды Содружества не трогают их. Джакоби вырос с мыслью о том, что Содружество знает, что делает, он привык выполнять приказы, веря, что начальству виднее, что хорошо, а что плохо. Возможно, вера в Содружество была единственной стабильной единицей в жизни сентиента, который привык оспаривать все.
Но потом он увидел их.
Просторный зал со сводчатым уходящим ввысь потолком не был пуст. В самом центре его, точно пешки на шахматной доске, стояли сентиенты. Его братья и сестры по оружию – те, с которыми он вырос, с которыми проливал пот и кровь на тренировочных полигонах. Они не должны были быть здесь, по крайней мере не в таком состоянии: безоружные, с изодранными в клочья жилетами и броней со следами – нет, не когтей, а шрапнели.
Их было двенадцать; подойдя к молодой девушке с краю, Джакоби стащил черный мешок с ее головы и тут же похолодел, увидев ее пустой и вместе с тем обреченный взгляд, направленный себе под ноги.