Сент-Ронанские воды - стр. 39
Общество как раз обсуждало эти новые трудности, когда за дверьми послышались громкие крики. Первым предположением было, что Мег самолично явилась к отелю во всей своей грозной силе, дабы предупредить задуманное вторжение. Но из расспросов выяснилось, что это ее подружка Нелли Троттер, или Нелли Топ-топ, пыталась опрокинуть соединенные силы всей челяди и проложить себе путь наверх, в господские комнаты, с целью востребовать назад, по ее выражению, «картинку матушки Додз».
Сокровище, припрятанное нашим знатоком, затрепетало у него в кармане. Он сунул полкроны в руку Тоби, умоляя его передать монету торговке и уговорить ее отступиться. Тоби, прекрасно знакомый с характером Нелли, опустил монету в свой собственный карман и схватил с буфета большой стакан виски. Вооружившись таким образом, он смело предстал перед воительницей, ибо такой груз, как бы решительно бедная Нелли ни была настроена, мог задержать ход ее корабля не хуже рыбы-прилипалы. Применив свое средство, Тоби сумел отвести грозу, надвигавшуюся на все общество в целом, а на мистера Уинтерблоссома в частности, и в конце концов принес гостям утешительное известие, что Нелли Топ-топ согласилась – после того как она проспится на гумне – передать их послание незнакомцу в Клейкемское подворье Старого городка.
Чтобы придать своим действиям законный характер, мистер Уинтерблоссом сначала внес в протоколы общества запись о полученных им полномочиях, а затем в самых отборных дипломатических выражениях составил свое послание и запечатал его печаткой Сент-Ронанских вод, изображавшей что-то вроде нимфы, сидящей рядом с чем-то, что должно было изображать урну.
Обе враждующие партии не хотели полагаться лишь на одно это официальное приглашение. Леди Пенелопа держалась того мнения, что следует найти способ намекнуть незнакомцу – безусловно, одаренному талантом, – что в обществе, куда его приглашают, есть избранные души, которые почитают себя вправе посягнуть на его уединение.
Поэтому ее светлость возложила на изящного мистера Четтерли обязанность сочинить на этот случай стихи и тонко выразить в них желание общества видеть у себя неведомого художника. Муза оказалась, однако, неблагосклонной к бедному мистеру Четтерли, ибо за полчаса он произвел только две строчки, каковые, списав их с закапанной кляксами рукописи, мы приводим здесь вместе с вариантами, подобно тому, как доктор Джонсон{70}, публикуя перевод «Илиады», принадлежавший перу Александра Попа, печатал также все его помарки и поправки: