Семнадцать оттенков любви. Сборник рассказов - стр. 11
Ричард пересек Велшир и здесь, вблизи университета, окунулся в вечернюю студенческую толпу. Он любил сюда захаживать. По вечерам в здесь кипела жизнь, а молодые лица непременно заряжали энергией и оптимизмом. Но в тот день это средство явно не работало. Вот и эти два хохочущих создания, и те, идущие в обнимку, вызвали у него только приступ горечи. Ни те, ни другие еще не знают, что жизнь может причудливо свести тебя с чужим человеком с непостижимой для тебя логикой и недоступными твоему пониманию желаниями. Нет, правильнее в этом случае будет сказать нежеланиями! Неужели любовь призвана заводить в тупик? Или он сам виноват, связавшись с этой русской – с акцентом, как будто из фильмов о Джеймсе Бонде? Вот-вот, все эти годы в его доме жила шпионка, и не только в доме, но и в жизни. А он ей так доверился. Этот абсурдный аборт, сделанный в тайне от него, поставил на его браке большой жирный крест.
Спешить теперь было некуда. Ноги привели его в любимую кофейню, где он автоматически заказал капуччино. Оставаться внутри не хотелось. Он вышел на террасу и примостился за столиком с видом на оживленную улицу. На другой стороне тротуара уличный музыкант играл на саксофоне. Звуки джаза навалились на бедного Ричарда. Он знал, что жизнь не останавливается, она идет и проходит мимо. А сегодня у него с ней совсем не ладилось, с этой жизнью.
Через пару минут улыбающаяся официантка принесла ему широкую чашку с пеной до краев. Какая лучезарная улыбка у нее – насквозь светится счастьем. Интересно, сколько ей лет? Наверное, лет двадцать. Столько же было Ирине, когда у нее родился Макс. В этом возрасте закончилось ее детство, и она оказалась одна перед лицом жестокой действительности. Какое дело ей было до маленького человечка, который в то время жил у нее под сердцем? Да он был просто обузой. Отец ребенка, которого, как сделал вывод Ричард, она в то время безумно любила, объявил о разводе во время ее беременности и, как ни трудно в это поверить, обещал совсем отказаться от ребенка. А малыш-то еще даже и не появился на свет! Ричард вспомнил, как Ирина рассказывала, что смотрела она на новорожденного и плакала от обиды, от горя, и оттого, что он был ей ну совсем, ни капельки не нужен. Она говорила, что потом у нее как будто случился провал в памяти, и она почти не помнила ничего из первого года жизни Макса. Для нее его раннее детство слилось в сплошную серую пелену недосыпания, усталости и одиночества. И безнадежности…
Вдруг пришло на ум, что ни в одной компании, где им приходилось бывать вместе, Ричард не замечал, чтобы она участвовала в каких-нибудь разговорах о воспитании детей, или восхищалась малышами, или просто попыталась взять на руки маленького ребенка. Почему-то раньше это никогда не приходило ему в голову… Может быть, протяжные звуки уличного саксофона помогли это вспомнить?