Семь ночей - стр. 40
Огромные светлые глаза со слипшимися от слёз ресницами прямо в душу заглядывали. А пухлые губы беззвучно шевелились. Смотрел на них, как на маятник гипнотизёра, то ли притворяясь, то ли правда не считывая её робкое «спасибо».
В моих руках она казалась крошечной, невесомой и такой хрупкой, что было страшно. Холодные пальчики уже не впивались в шею, а медленно поглаживали саднящую кожу. Дыхание было рваным, нервным, отчего мягкая грудь то прижималась ко мне, то отдалялась, впуская холод в пространство между нами.
Позвоночник превратился в раскалённый провод, передающий сигналы опасности сбивчивой азбукой Морзе. Только поздно… Вдыхал её аромат, неосознанно повторяя частоту вдохов. Сердце пустилось в пляс бьющегося возбуждения, а пах обожгло приливающей кровью.
Ладонями ощущал молодое тело, пальцами впивался в упругую мягкость задницы, не обращая внимания на тонкую ткань пижамных штанов. И вновь это гадкое чувство власти и превосходства прокатилось по венам, заставляя бурлить кровь всё сильнее.
Беззащитная, испуганная, ищущая в моих объятиях спасения… Будоражащая то, что так долго спало. Внутри вдруг словно пламя вспыхнуло… Всё в пепел превратилось: время, условности и тревога. Сгорело, к чертям, оставляя лишь сладость её мимолётных касаний губ.
Прижимал к себе всё крепче, ощущая, как хватка её ног вокруг торса становится сильнее. Кожа рук плавилась от желания сдёрнуть, к лешему, эти тряпки, чтобы увидеть её тело, преследующее всю ночь в жарких снах. Наваждение. Пьяное, назойливое и душное…
Мою крышу срывало. Перед глазами уже опускалась тёмная пелена фантазий, а во рту пересохло от предвкушения украденного поцелуя…
— Чёрт! — прошипел я, когда яркий свет ночника рассёк эту магическую темноту, где мы могли позволить себе намного больше, чем следовало бы.
И морок, словно по взмаху волшебной палочки, рассыпался, оставляя лишь откровенный стыд, засверкавший в её глазах. Она прикусила нижнюю губу и медленно отвернулась, но рук не отпустила, лишь уложила голову мне на плечо, окончательно разрывая контакт.
Я словно на краю бездны побывал, где под ногами соблазнительно переливалась лава, зазывая меня в свои смертельные объятия. Был всего в шаге от собственной слабости…
— Шеф! — голос Акишева раздался с первого этажа, напоминая, что реальность никуда не делась.
— Я сейчас! — крикнул, захлопывая дверь спальни изнутри, и усадил девчонку на кровать.
— Леся… — тихий, как февральская вьюга, голос резанул слух. Я дёрнулся, обхватил её лицо ладонями, чтобы убедиться, что не показалось, не почудилось.