Семь ночей - стр. 39

Вскочил в кровати, машинально шлёпнул по ночнику, но чуда не произошло. Зато в свете отражающейся от снега луны из окна я заметил Крошку. Она сидела на самом краю моей кровати, смотрела на дверь и тряслась, как отбойный молоток. Не издавала ни звука, снова прижимала рыжий комок к груди и смотрела на приоткрытую дверь, словно оттуда сейчас кто-то должен был выйти.

— Что случилось? — взял в руки телефон, прочитывая уведомления «умного дома», оповещающие меня, что основное питание вновь отключено. Блядь! Да сколько можно-то?

Крошка вздрогнула от моего крика и тихо заскулила, вжимая голову в плечи. Её платиновые волосы рассыпались по спине, скрывая лицо, зато светлые штаны стали покрываться огромными мокрыми кляксами слёз. Прекрасно… Вот только женских слёз моя спальня ещё не видела.

— Ты испугалась?

Девчонка закивала, указывая на окно, где к свету луны прибавились лучи мощных фонарей охраны, очевидно, вышедшей на проверку.

— Слушай, ну я же тебе не нянька, да и ты не ребёнок, чтобы бояться спать одной,— натянул футболку, штаны и встал с кровати, чтобы осмотреться. Посёлок вновь был погружен в полную темноту.

— Да они издеваются надо мной? — договорить я не успел, потому что телефон в руке завибрировал, выдав имя дежурного начальника охраны.

— Говори, что у вас там?

— Шеф, тут такое дело… На этот раз авария вовсе не городская, вскрыли трансформаторную будку посёлка и перерезали провода. Мужики уже везут спецов, скоро всё будет исправлено. Через пять минут запустят генераторы, они протестированы, сбоев не будет.

— Но? — перебил я его рапорт, прекрасно понимая, что после этого непременно должно идти НО.

— Но вокруг дома мы обнаружили следы. Их было трое, ходили вдоль окон, обходя углы, где есть камеры.

— Записи? — я, видимо, слишком резко обернулся в сторону девчонки, потому что она не просто вздрогнула, а подлетела от испуга, а после и вовсе разрыдалась в голос.

— Только после того, как запустят генераторы, Вадим Дмитриевич.

— Ты чего ревёшь? — убрал телефон и стал медленно подходить, а когда между нами оставалось всего несколько шагов, Крошка встала и практически запрыгнула ко мне на руки, делясь крупной дрожью страха.

Сказать, что я был в шоке — ничего не сказать. Она прижалась ко мне, обвила руками шею, а мокрая от слёз щека прислонилась к губам с такой силой, что дышать было трудно. Её руки ещё тряслись от слабости, но, несмотря на это, она из последних сил карабкалась, чтобы не соскользнуть, пока я всё же не подхватил её под задницу. И только тогда она выдохнула с облегчением и повернула голову.