Семь ночей - стр. 37

— Ещё нет, — я закурил и открыл плотные портьеры, впуская яркий солнечный свет. — Девка пришла в себя, но ничего не помнит.

— Так давай с ней потолку я? Парочка угроз,и воспоминания потекут весенним ручейком… — Рус вмиг забыл и про обиду, и про то, что собирался гордо покинуть кабинет строгого начальника, или вовсе неблагодарного друга. Вспыхнул. как новогодняя елка, и уже потирал ладони от предвкушения… Ну нет, после его допроса пара запутавшихся нариков, подложивших бомбу мне в мерин, перестали употреблять твердую пищу и полюбили корсеты.

— Она не говорит. Из горла – бульканье, а из глаз – слёзы.

— Играет?

— Хер их, баб, знает. Они с равной степенью отдачи готовы и врать со слезами на глазах, и признаваться в неистовой верности, — я замолк, когда в дверь коротко постучали. — Да!

— Завтрак, Вадим Дмитриевич, — Клара была единственной, кто стойко переносил всю тяжесть нашего сотрудничества. Не поднимая на меня глаз, женщина накрыла небольшой кофейный столик у дивана и бесшумно удалилась, даже не хлопнув дверью.

— Делать-то что? — Рус растерянно смотрел на меня.

— Землю рыть, Акишев. Если окажется, что в моей постели спит эскортница, то мне уже не отмыться. Не в этот раз…

— Тогда я пойду?

— Садись завтракать, пойдет он, — я толкнул по столу тарелку с омлетом. Друг потоптался, а потом скинул верхнюю одежду и присоединился.

— Ты думаешь, химик?

— Я думаю, что надо рыть. Эскортницыбывают разные, некоторые – штопающиеся раза два в год, чтобы срубить бабла с искусственной невинности. И никто не даст нам гарантии, что этот аленький цветочек чем-то от них отличается.

— Но ты говорил, что обертка у неё уж слишком дорогая, — Акишев завис и прищурился.

— А я думаю, что не слишком ли идеально был сыгран этот спектакль?

— Врёт! — возликовал друг и зацыкал, анализируя факты и оценивая обоснованность моих сомнений.

— Легко. А теперь главное – откуда, мать твою, в моем доме кот???

12. Глава 13

Глава 13

Ужин был странный. Максимально нелепый и тихий. Лишь звон вилок и ножей по итальянскому фарфору, а также противный писк кота, рвущегося из комнаты моей гостьи. Девчонка то покрывалась красными пятнами, то бледнела, смотря на меня так, будто под столом я держал секиру, с которой и планировал идти на кота.

Да и вообще, она сидела словно каменная статуя, боясь пошевелиться, зато страх и недоверие транслировала с добавкой, будто это я её выставил на мороз в одних трусах. От десерта она отказалась, да и глупо на это было рассчитывать, зная, что веса в ней чуть больше сорока килограмм.

Крошка сидела, сомкнув на коленях руки, и смотрела в одну точку в окне, пока я уплетал домашний песочный пирог с вишней. Вот специально медленно отламывал кусочки, выжидая, когда же лопнет её терпение. Но мимо… Она явно планировала прикидываться мёртвой, хотя взгляд её то и дело уплывал в сторону коридора в гостевое крыло дома.