Секретарь - стр. 45
Это ещё с ойме повезло…
Блин блинский! Хорошо, все точки связаны с животом. Что можно сделать с животом? С чем он связан? Нити-то сходятся не на поверхности, в глубине. Тут только…
Лёшка улыбнулся.
– Наш мальчик, похоже, прозрел, – сказал Мёленбек.
– Время есть, – сказал Иахим.
А Лёшка, вдохнув, медленно выпустил воздух через ноздри. Весь. И, выталкивая остатки из легких, втянул живот.
Плечи чуть опустились вниз, таз слегка просел, и болевые стяжки, оставшись без связавшего их узла, полопались с чуть слышным струнным звоном.
Дзаун-нг!
Лёшка открыл глаза, пошевелил несмело плечом, тем, под которым сидела червоточина боли, и не обнаружил неудобства.
– Ещё!
Самое смешное, он не хотел этого говорить, слово вырвалось само, раздвинуло челюсти – и фьюить! Впрочем, оно не показалось Лёшке не верным. Это поначалу было страшно, а сейчас… Зуд азарта – вот что он испытывал сейчас. Ведь разгадал, разгадал!
Расхохотался, откинувшись на спинку кресла, Мёленбек.
– Ты смотри, Иахим, ему мало!
– Ну, это ещё не сквир, – не без удовольствия сказал Штессан, – но где-то рядом.
– Я уложился? – спросил Лёшка.
– Да, – кивнул Мёленбек, – и моё обещание остаётся в силе. Но, пожалуй, я реализую его за ужином. Ты не против?
– Нет, – мотнул головой Лёшка.
– Ну и чего стоишь? – спросил Штессан. – Страшно, что ещё на стяжке? Солье, – обратился он к Мёленбеку, – может, пока отпустим его домой? Порывался же, в окно вылезал.
Лёшка покраснел.
– Я это… я уже передумал.
Мёленбек переставил фигурки на столе.
– Да, пусть идёт. Алексей, ты можешь быть свободен. До восьми. А сейчас, – он бросил взгляд на часы, висящие рядом с фальшивой панелью, – без двенадцати три. Думаю, успеешь обернуться туда и обратно.
– Заодно домашних обрадуешь, – сказал Штессан.
– Ну, наверное… – Лёшка нащупал в кармане деньги. Две триста мамане, три себе. Или наоборот? – Так я пойду?
– Беги уже.
– Спасибо.
Лёшка рванул за дверь.
– Халат не забудь снять! – крикнул вдогонку Иахим.
Халат, действительно, прилип, как вторая кожа.
Лёшка содрал его и накинул куртку, сдвинул козлы. Затем вернулся и аккуратно повесил халат на вешалку. А то потом, блин, искать. Взглядом скользнул по стене – его мазня на фоне жёлтой, уже окрашенной верхней половины выглядела жалко. Не, так-то понятно, с чего Штессан разозлился. Кто бы не разозлился?
Лёшка вздохнул и, пообещав себе завтра с утра закрасить свой участок, вышел во двор, хлопнул железными, не закрытыми воротами.
Домой?
На улице было не жарко. Над крышами пенились облака. И казались совершенно невозможными всякие хъёлинги, цоги, сквиры и прочие. Машины вон тарахтят, продуктовый с вывеской, в сквере пусто.