Секрет каллиграфа - стр. 58

Она собиралась прыгнуть, но остановилась, парализованная страхом.

Нуру нашли на следующее утро и принесли домой. Мать беспрерывно причитала:

– Что подумают о нас люди? Что о нас подумают?

– Прекрати ныть! – оборвал ее отец. – Что здесь думать, если девушка в лихорадке ночью вышла на улицу?

– Как бы там ни было, – продолжала мать, – твоя дочь нуждается в опеке сильного мужчины, и как можно скорее.

Отец возразил, что для этого Нура слишком молода. Но когда мать напомнила ему, что Нуре уже семнадцать, а в таком возрасте девушку никак нельзя считать слишком юной для брака, он согласился.

Через две недели Нура снова увидела Мурада. Когда он, улыбаясь, спросил ее, нельзя ли занять у них пару луковиц, девушка в сердцах плюнула в его сторону.

– Ты сумасшедшая, – испуганно прошептал Мурад. – Чокнутая!

И много лет спустя помнил Салман то утро во всех подробностях. Незадолго до Пасхи Беньямин принес ему, как всегда, две фалафели и в первый раз сигарет. Вместе с Пилотом они отправились к реке, где Беньямин закурил. Сделав пару глубоких затяжек, он прокашлялся, сплюнул и передал сигарету Салману. Тот втянул в себя дым, после чего его охватил такой сильный приступ кашля, что казалось, глаза вот-вот выкатятся из орбит. Салмана тошнило. Пилот сочувственно смотрел на хозяина и вилял хвостом.

– Это не для меня, – сказал Салман, возвращая Беньямину сигарету. – Слишком пахнет отцом.

– Как же ты собираешься стать мужчиной? – удивился Беньямин.

– Не знаю, но курить в любом случае не буду, – ответил Салман, продолжая кашлять.

Он поднял с земли маленькую веточку и бросил ее в реку, чтобы отвлечь внимание Пилота от своих страданий.

Беньямин пребывал в тот день в скверном настроении, так как недавно узнал, что его детство почти закончилось: в ближайшее время ему предстояло жениться на своей кузине. Сам он ненавидел эту девчонку. Однако она была богатой наследницей, а отцу не терпелось рассчитаться со всеми своими кредиторами.

Но Салман понятия не имел, почему его приятель так раздражен, что принуждает его курить, да еще и издевается над ним.

– Терпеть не могу таких пердунов! – бурчал Беньямин. – На прошлой неделе ты отказался дрочить со мной наперегонки, а теперь не хочешь курить. Трус ты вонючий!

У Салмана от этих слов комок к горлу подступил. Он чувствовал, что теряет своего единственного друга.

В этот момент раздался неистовый лай Пилота.

Каждую весну на этой реке было половодье, и она из невзрачного ручейка превращалась в бурлящий поток, уносящий целые деревья и остатки разрушенных хижин. Даже размывала мост возле огромного абрикосового сада, принадлежавшего семье Аббани.