Седьмая жена инквизитора - стр. 43

– Он рассказывал сказку про Холли-мельника, – ответил оборотень. – Мельники всегда с водной нечистью знаются, чтобы колеса хорошо крутились. Жертвы им приносят, задабривают, все такое. Знают к ним подход. И вот Холли взял себе в жены русалку, речного царя дочь. Жили они, не тужили, детки пошли, как без этого, когда мужик с бабой под одним одеялом спит. И вот Холли стал говорить жене: пойдем да пойдем в Божью церковь, детей к Господу приведем. Жена поупиралась, но согласилась. Не искренне, чтоб по-настоящему стать человеком, а не тварью водяной, а чтобы муж отвязался.

Я знал сказку про Холли-мельника, но никогда не слышал, чтобы в ней упоминались летунницы.

– И вот стоило ей с детьми подняться на порог храма, – продолжал Манфред, – как сверкнула молния, и она, и малышня превратились в пепел. Холли в тот же миг рассудка лишился от горя. Это же ведь он русалку вынудил в церковь пойти – так-то жили бы себе и дальше, а теперь ни жены, ни деток малых. Упал он там, где его родные лежали, и рассыпался стаей бабочек. Дед не говорил, летунницы это были или просто бабочки, но я сейчас думаю, что да, летунницы.

Зима будто бы создана для страшных сказок. Долгими зимними вечерами люди садятся у огня и рассказывают о нечисти, которая летает в метели и жмется к оконному стеклу, пытаясь уловить хоть каплю того тепла, которое ей недоступно. Кайя согласно кивнула.

– Тогда будем искать того, кто горевал по Анжелине, – решительно заявила она и, улыбнувшись Манфреду, уточнила: – Вы ведь поможете нам, правда?

11. Глава 11

Кайя

Нет, ну а кто может помочь в поисках? Только собака. А оборотень намного лучше собаки, и чутье у него в сотню раз тоньше.

Надо же, я читала об оборотнях, но и представить не могла, что однажды буду сидеть с ним за одним столом, слушать страшные истории и прикидывать, как именно он нам может пригодиться. А Манфред должен был пригодиться, в этом я не сомневалась.

– Я помогу, – согласился оборотень и посмотрел так, словно я должна была решать, что и как ему делать. – Но тогда, возможно, придется перекидываться. Вы, ваша милость, мне бумагу выпишете, если что? Мол, не по злому умыслу, а в интересах следствия, с личным вашим разрешением?

Курт кивнул. Он выглядел бледным и напряженным, как больной, который сидит у врача и ждет, что ему скажут. Нужно ли вырезать эту опухоль или она рассосется сама?

Волнение постукивало у меня в голове, словно я выпила несколько бокалов южного шипучего. Ну да ничего, еще выпьем, когда Курт избавится от летунницы, и проклятие рассеется.

– Выпишу, конечно. Еще и награду выхлопочу за участие в оперативной работе, – пообещал он, и Манфред рассмеялся.