Седьмая жена инквизитора - стр. 10
Пол уходил из-под ног, и Курт поддержал меня под локоть, не давая упасть. Я всегда считала себя стойкой и сильной, способной справиться с любыми неприятностями, но как можно спокойно принять то, что жить осталось совсем немного? Я с трудом сдерживала слезы, мне хотелось закричать инквизитору в лицо, что он обманул меня, что он должен был предупредить о проклятии, что я не сделала ничего плохого, чтобы меня убивать!
Но я, разумеется, не стала кричать. Криком делу не поможешь и уже ничего не исправишь, так что я молча прошла в столовую, так же молча села за стол рядом с мужем и сделала глоток из чашки с жидким чаем, не говоря ни слова. Мои родители старались держаться непринужденно, но было видно, что они потрясены. Это были по-настоящему смешанные чувства: пусть по отчаянию, но дочь-ведьма все-таки вышла замуж – но через год ее придется хоронить.
И вот поди знай теперь, как к этому относиться.
– Как вы планируете вашу семейную жизнь, дорогой? – спросила мать. – Кайя останется у нас или…
– Или. Куда муж, туда жена, – ответил инквизитор. – У меня собственный дом в Синих песках.
Мама уважительно качнула головой. С точки зрения общества мне повезло, даже очень повезло. Синие пески были дорогим районом у реки: я даже и мечтать не могла о том, чтобы жить в одном из тех изящных домов, окруженных фруктовыми садами. Роскошь там, кажется, выплескивалась из окон запахом золота, денег, дорогих духов, фресок, панелей из фарнского кедра… Курт Лансеберг брал жену по отчаянию, окружал ее счастьем и комфортом и, возможно, надеялся, что его полюбят.
На мгновение мне стало жаль его. Но лишь на мгновение – затем жалость к Курту сменилась глухой тоской. Я ковыряла ложечкой кекс, пыталась найти хоть какие-то плюсы в своем положении и не могла.
Конечно, я спасла Мию и Генри. Никто и пальцем не тронет мою сестру и племянника, и Мия не умрет. Но сейчас все это казалось ненастоящим, туманом на стекле. Проведи ладонью – растает.
Что мне теперь делать со своей жизнью, вот понять бы.
– Тогда надо собирать вещи, – непринужденно сказала мать и, обернувшись ко мне, добавила так, словно хотела посоветовать не портить всем настроение кислой физиономией: – Дорогая, будь сильной. Я понимаю, что тебе грустно, но найди выгоды в своем положении. Ты, в конце концов, спасла свою сестру от истязателя!
– Лучше бы я пошла в порт, нашла бы моряка покрепче и заплатила бы ему, чтобы Эдварду набили рожу, – отчеканила я. Господи, ну почему эта чудесная мысль не пришла мне в голову сразу! Да ясно, почему: потому что я дура. Мать ахнула, прижав руку к сердцу: барышня из приличной семьи не говорит “рожа”, что Курт теперь подумает о том, как воспитывают девочек в этом доме! А я добавила: – Мне не хочется умирать.